Лапа в бутылке
Шрифт:
– Никто столько не даст! – воскликнула она, круто развернувшись к нему.
– Больно ты дотошная. – В его голосе прозвенела нотка раздражения. – Я хочу, чтобы ты заработала немного легких денег и не слишком интересовалась, как они тебе достаются. Ты ведь достаточно смышленая девушка, чтобы понять это?
– А, поняла, – тотчас насторожилась Джули. – Речь о какой-то афере?
– Вроде того. Но если не будешь знать, что к чему, не нарвешься на неприятности, верно?
«Все тот же избитый аргумент, – подумала она чуть устало. – Гарри прав. Хьюарт, кстати, приводил тот же довод. Ничего
– Все, что от тебя требуется, это примерно с месяцок поработать в определенном месте, – продолжил Гарри. – Получать будешь три фунта в неделю, но на всем готовом. Я договорюсь, чтобы ты имела двенадцать фунтов сверху и в качестве бонуса по окончании – пятьдесят фунтов. Более того, я прямо сейчас выдам тебе десятку, если согласишься.
– Но, Гарри, я бы хотела подумать…
– Ладно, скажешь завтра. Утро вечера мудренее. Пятнадцать фунтов в неделю и пятьдесят бонус. Не кот начихал.
– Ты точно не дуришь меня? – спросила она, вновь став подозрительной. – Я ведь не вчера родилась. Ты запросто можешь уйти отсюда, оставив меня с носом. Ищи тебя свищи. Что я тогда буду делать?
Он поднялся с кресла, подошел к кровати и сел рядом с Джули.
– Открою тебе секрет, – сказал он, привлек ее к себе и зашептал в ухо: – Я не собираюсь оставлять тебя сегодня ночью.
Она вырвалась и вскочила на ноги.
– Вот уж нет! Еще чего! Я не такая. Нет, уходи. Я найду тебя сама.
Он засмеялся:
– Вижу, ты сама не знаешь, чего хочешь. Сначала я останусь, а уж потом уйду. Ну а за тебя решение приму я.
Она поспешно схватила свой халат, но он поймал ее за руки.
– Нет! – прошептала она в попытке вырваться. – Прекрати, Гарри! Не надо!
Он закрыл ее губы своими. Несколько мгновений она продолжала вырываться, потом ее руки обвили его шею.
– Проклятый! – пролепетала она. – Обними меня покрепче.
Утреннее солнце прошивало безвкусные ситцевые занавески. Молочник сердито накричал на свою лошадь и громко брякнул бутылками, выставив их у входа. Чуть дальше по улице забарабанил в дверь почтальон.
Джули пошевелилась, потянулась и зевнула. Из полуоткрытой двери в ванную доносился плеск льющейся воды. Она вытянула ноги под простыней и удовлетворенно вздохнула.
– Получил, что хотел, Гарри? – сонно спросила она.
– В данный момент я хочу чаю – немедленно. Ты еще не встала?
– Встаю, встаю… – Джули перевернулась и натянула одеяло к подбородку.
– Ну да, я вижу. – Гарри подошел к двери. С полотенцем вокруг бедер он показался Джули похожим на боксера: мускулистый, поджарый, загорелый. – Вылезай давай, пока я сам тебя не вытащил.
– Иду, – зевнула Джули, откидывая одеяло. – Еще даже девяти нет.
– У меня куча дел с утра, – бросил Гарри, снова скрываясь в ванной.
Она прошла в кухню и поставила чайник.
«Забавно, – подумала она. – Такое впечатление, будто он всегда был здесь, словно часть моей жизни. Как бы мне хотелось, чтобы он не был таким… уклончивым».
Они говорили чуть не всю ночь напролет, и Джули пыталась выведать хоть что-нибудь о том, как и чем он живет, о чем думает, но всякий раз наталкивалась на барьер легкомыслия, который обращал все серьезное в шутку.
Когда она вернулась в комнату с чаем, Гарри уже оделся.
– Гарри… Те кольца… Что-то мне неспокойно. Долго этим заниматься опасно, ты же сам знаешь.
Он принял от нее чашку чая и рассмеялся.
– Бога ради, только не надо беспокоиться обо мне. О себе лучше побеспокойся – если есть из-за чего.
– Я правда волнуюсь за тебя.
– Вот что я тебе скажу. Жить мне на этом свете всего ничего – каких-то сорок лет, и то если повезет, – сказал он. – Что такое сорок лет? Пшик. А потом – темнота, холод и черви. Ну а раз так, я собираюсь наслаждаться жизнью, пока дышу. Но без денег не получится. Деньги – сила, это веселая жизнь, это еда и выпивка, сигареты и любовь. Деньги – это автомобиль, бензин, одежда и обувь. Это ночь на бегах в «Уайт-Сити», это партии в покер и кресло в театре. Это все, что пожелаешь. Я пытался зарабатывать на жизнь трудом, но из этого ничего не получилось. Я побывал на войне. Внес свою маленькую лепту. А теперь намерен пожить в свое удовольствие. И меня не особо волнует, как я получаю деньги, пока я их получаю. Понятно?
– Но что же во всем этом хорошего, если ты проведешь десяток лет за решеткой? – спросила Джули, надеясь, что Гарри не отшутится, как всегда, а ответит серьезно, ведь его философия соответствовала ее отношению к жизни.
– Надо уметь крутиться, включать голову. Три года удавалось избегать тюрьмы, удается и сейчас.
– Если б не я, ты бы уже был за решеткой, – напомнила она ему.
– Ты особо не обольщайся. Кто-нибудь непременно оказывается под рукой. Я тебя удивлю. Если б ты не взяла кольца, я бы избавился от них как-нибудь иначе. Не впервой.
Его слова раздосадовали и обидели Джули. Ей хотелось думать, что именно она спасла его от тюрьмы, подвергнув себя серьезному риску.
– Ты всякий раз занимаешься любовью с женщиной, которая выручила тебя? В качестве вознаграждения, да? – язвительно бросила она.
– А ты забавная, – рассмеялся он. – В любовных делах я разборчив. Скоро сама убедишься.
Прежде Джули никогда не страдала от ревности, но сейчас мысль о том, что другая была с ним так же близка, как она, больно ее обожгла.
– Гарри… Кто эта женщина – Дана, что звонила тебе?
– Моя мать, – торопливо ответил он, вытягивая ноги. – Славная старушенция: лаванда и старые кружева или как там, мышьяк? [2] Не суть. Я ее обожаю.
– Я не позволю так обращаться со мной, – прикрикнула Джули, топнув ножкой. – И прекрати строить из себя дурачка и куражиться. Кто она? Я хочу знать!
Он скривился и следом рассмеялся снова.
– Джули, не наезжай. Это просто знакомая девушка. Для волнения нет повода. Она и в половину не так хороша, как ты. К тому же она мне безразлична.
2
«Мышьяк и старые кружева» – классическая американская черная комедия режиссера Фрэнка Капры, вышла на экраны в 1944 г.