Ларец Пандоры

Константинов Алексей Федорович

– Почему вы не хотите спрятать её, к примеру, в банковской ячейке?

– Потеряю слишком много времени, привлеку к себе ненужное внимание. У нас маленький городок, Джеймс, через пару часов все будут обсуждать, зачем и почему полицейский инспектор на государственном жаловании ходил в банк.

Сквайрс вынул шкатулку из свёртка. Она помещалась на ладони, разве что была чуть шире, невысокая. Много бумаг внутрь не влезет.

– Этот ваш друг, - спросил Сквайрс.
– Вы уверены в нём?

– Я не видел его много лет, - после некоторой заминки ответил Шепард.
– Но верю ему, мистер Сквайрс. К тому же, я его должник.

– Хорошо, - вздохнув, сказал Сквайрс.
– Я попрошу Герберта спрятать шкатулку. Если он

откажет, я не буду настаивать, верну сверток вам.

– Спасибо, - искренне поблагодарил Сквайрса инспектор.
– И ещё. Если возникнет угроза вашей жизни или жизни лорда, верните шкатулку мне. Но прошу вас, не нужно сообщать об этом дежурному констеблю, свяжитесь непосредственно со мной. Не хотелось бы, чтобы это дело предалось огласке.

– Я всё понимаю. Даю слово, о шкатулке никто не узнает, в первую очередь я позвоню вам.

Джеймс встал, направился к выходу, но у дверей остановился.

– И ещё. Я могу рассчитывать, что число патрульных констеблей у имения лорда увеличится на ближайшую неделю?
– спросил Сквайрс.

Шепард кивнул в знак согласия.

– С завтрашнего дня я выделю констеблей специально для этих целей, - пообещал Шепард.

Джеймс Сквайрс попрощался с инспектором и покинул полицейский участок. Он не заметил тощего мальчишку, увязавшегося за ним.

Глава 2.

1

12 марта 1935 года. Великобритания, небольшой городок графства Норфолк.

В скромно обставленной квартире Оуэна Готхейма сын лорда Недведа Арчибальд, его приятели Эдвард Холмс, Грэг Эванс и Альберт Одли играли в бридж за круглым столом с изящными ножками. Хозяин комнаты сидел в сторонке с книгой на коленях, поверх которой он постелил лист бумаги. В руках Оуэн сжимал карандаш и яростно малевал им, рисуя портреты игроков. Готхейм старался запечатлеть не только внешнее сходство, но и отразить в портрете черты характера. Мягкотелого и вечно сонного Холмса Оуэн изобразил полным, рыхлым, хотя Эдвард не отличался упитанностью. Всегда аккуратно приглаженные волосы Грэга он сделал взъерошенными, придав Эвансу вид безумца. Альберта наградил густыми бровями и ехидной ухмылкой. Их сочетание подчеркивало ехидство Одли. Но больше всего Оуэн поработал над Недведом. Арчибальда он изуродовал прыщами, наградил глупыми, свиными глазками-бусинками и вздернутым носом-пяточком. Довольный собой, Оуэн решил добиться максимального сходства Недведа с хряком, потому щёки и подбородок изрисовывал мелкой, густой щетиной.

Невзлюбил он Арчибальда не случайно. Причина ненависти, которую Оуэн питал к своему заклятому другу, крылась в прошлом Готхейма. Оуэн происходил из семейства бедных аристократов. Его беспечный отец запустил семейные дела настолько, что денег не хватило даже на достойное образование для младшего сына. Оуэн учился не среди выходцев из его среды - аристократов крови - а вместе с детьми обычных торговцев, разбогатевших во время войны и в период, последовавший за её окончанием. Однокашники, прослышав о происхождении Оуэна, поначалу относились к нему с почтением, но присмотревшись поняли, что Готхейм не богат. Привыкшие измерять достоинство человека суммой на его банковском счете, однокашники резко переменили своё отношение к Оуэну: они всячески подчеркивали свою состоятельность, ставили Готхейма в неловкое положение, прося взаймы крупные суммы; в конец потеряв стыд, они стали насмехаться над ним, выдумывая немыслимые издевательства. Порой однокашники Оуэна настолько входили во вкус, что начинали соревноваться друг с другом в своих шутках: если один предлагал Готхейму поработать у него чистильщиком обуви, то другой готов был платить баснословную цену за переноску его вещей. Оуэну приходилось выслушивать эти издевательства с каменным лицом. Но терпение его было не железным. Однажды он серьезно подрался с одним из пересмешников, в результате чего вылетел из университета,

оставшись необразованным.

В конце двадцатых беды градом обрушились на голову Оуэну. Отец Оуэна, лорд Готхейм, провалился в долговую яму; не имея возможности вернуть деньги, он застрелился. После этого мать Оуэна замкнулась в себе, находилась на грани безумия, сестра покинула страну, старший брат опустился, стал много пить. В те годы Оуэну не приходилось воротить носом - он принимался за любую работу, которую только он мог найти. И чем больше он знакомился с нравами простолюдинов, тем большее отвращение испытывал к черни. Левые идеи, в той или иной форме проповедовавшиеся среди люмпенов, Готхейм отвергал, ощущая исходившую из них угрозу аристократам крови, к каковым он относил и себя. Это и заставило Оуэна вступить в Новую партию, политическую организацию, основанную Освальдом Мосли. Партийная карьера Готхейма развивалась стремительно. Он завоевал расположение руководства партии, его даже представили Мосли. Впечатления от этой встречи остались неизгладимые. После получасовой беседы Оуэн увидел в Мосли родственную душу. Во многом их взгляды на обустройство Британии совпадали. Освальд пообещал Оуэну не забывать его, на том они и распрощались. Готхейм стал грезить о большой политической карьере, когда его жизнь совершила резкий поворот.

Мать Оуэна оправилась от смерти мужа и приняла решение оставить Лондон, перебраться в провинцию. Некий лорд Недвед, о котором Готхейм никогда не слышал, пообещал помочь обнищавшей семье встать на ноги. Миссис Готхейм приняла предложение. Сам Оуэн противился, но его никто не стал слушать.

– Если желаешь, можешь остаться жить здесь, - сказала мать.
– Но наш дом я продаю. Снимай квартиру, работай, женись. Без меня ты выберешься из пропасти, в которую мы угодили, быстрее. А я устала, хочу спокойно дожить свой век. Лорд Недвед был знаком с твоим отцом, он не обманет и никогда не попрекнёт.

– Но это подачка, мама!
– кричал возмущенный Оуэн, а перед глазами парня стояли школьные и студенческие годы, насмешки богатеев, оскорблявшие достоинство человека издевательства.
– Готхеймы не принимают подачек!

– Мы не в том положении, Оуэн, чтобы задирать нос, - парировала мать.

Она уехала, а Оуэн остался. Жить и правда стало легче. Готхейм даже сумел начать откладывать средства. Но однажды, возвращаясь из бакалейной лавки, где он работал продавцом, Оуэн столкнулся с бывшим однокашником. В стельку пьяный, тот стал кидать в Готхейма монетами и громко над ним смеяться.

– Подбери, подбери, Оуэн!
– кричал сумевший преуспеть в жизни плебей.

Ярость охватила Готхейма, в себя он пришёл только в полицейском участке. Оуэн избил наглеца до полусмерти, а когда всплыло его членство в Новой партии, полицейские разозлились еще сильнее. Им уже не раз приходилось успокаивать, по их образному выражению, "головорезов Мосли", поэтому с Оуэном не стали церемониться. Его хотели судить, но, в конечном счете, отсидев под арестом чуть больше месяца, он вышел на свободу. Работы Оуэн лишился, сбережения быстро растаяли. Ему не оставалось ничего, кроме как ехать к матери и просить помощи. Миссис Готхейм приняла своего блудного сына. При поддержке лорда Недведа Оуэн получил возможность вести привольную жизнь. Он подружился с Арчибальдом, быстро завоевал должное уважение среди окружения молодого лорда, познакомился с его образом жизни и испытал отвращение.

Молодой Недвед был кутилой. Ничего от истинного аристократа, каким со времени переезда виделся Оуэну старый лорд, в Арчибальде не было. Заядлый картёжник, проигрывавший за столом состояния, хвастун, любитель выпить, Арчибальд напоминал Оуэну его однокашников - глупых, надменных и жалких. Готхейм терпел выходки Недведа из-за того, что и сам Оуэн, и его мать обязаны старому лорду. Но чем больше он проводил времени с Арчибальдом, тем сильнее его коробила мысль: "Почему он получил все, а я ничего?"