Ларец с опасным сюрпризом
Шрифт:
– Возможно, ты и прав, но как-то уж масть пошла… – терзался в сомнениях Назар. – Не хочется оставлять. Еще неизвестно, найдем мы там что-нибудь или нет…
– Чудак человек! Дом в Староконюшенном нужно обязательно осмотреть сейчас, даже если мы не найдем там никакого сундука Фаберже. Ну, потеряем день-другой, только и всего! Все эти старинные дома реально напичканы драгоценностями, просто нужно уметь искать. Сам подумай, сколько лет тому зданию? Сто лет?.. Двести? Может, двести пятьдесят?.. У нас в России всякий раз случаются какие-нибудь беспорядки. Две революции только чего стоят! Вот народ и прячет свои сокровища
Назар широко заулыбался:
– После того, что ты рассказал, мне хочется бежать на Староконюшенный.
– Не так быстро. Давай хотя бы перекусим, а уж там в дорогу.
Глава 4
Заказ царя, или Яйцо Фаберже
1915 год, июль
Государь Николай Второй принял Петера Карла Густавовича Фаберже в Царском Селе, в личных покоях Александровского дворца. Подобной чести удостаивались немногие. Николай Александрович вообще предпочитал хранить свою семейную жизнь от посторонних.
В кабинете государя было скромно, никаких излишеств, лишь самое необходимое: небольшой квадратный стол, на котором стояла высокая чернильница с ручкой, пресс-папье, фарфоровая ваза с алыми розами (поставила государыня, а возразить Николай Александрович не посмел) и несколько листов бумаги, сложенных в аккуратную стопку; рядом два стула, у стены коротенький диван. Из украшений на стенах висели лишь две небольшие французские гравюры, да еще высокий светильник в стиле Людовика Четырнадцатого, стоявший в самом углу.
Фаберже, поблагодарив, устроился на указанном стуле и положил на стол свой знаменитый старый кожаный саквояж. Год назад царь заказал для своей матери Марии Федоровны и супруги Александры Федоровны пасхальные яйца и сейчас с волнением наблюдал за тем, как ювелир достает из саквояжа один за другим два футляра – один из малахита, а другой из лазурита с золотыми застежками.
Традицию дарить пасхальные яйца с сюрпризами заложил в 1885 году Александр Третий, преподнеся своей супруге яйцо «Курочка». Внутри яйца, покрытого белой эмалью, имитирующей хрупкую скорлупу, находился желток, а в нем – курочка, изготовленная из золота, в которой пряталась рубиновая корона. На следующий год царь подарил уже яйцо-курочку с сапфировыми портретами детей. Столь красивые подарки преподносились до самой его смерти. Николай Второй не посчитал нужным обрывать традицию и уже в первый год своего царствования, в 1895 году, подарил матери яйцо «Двенадцать монограмм», а супруге – «Яйцо с бутоном розы». Внутри цветка помещалась корона, в которой был спрятан кулон с сердечком.
Пасхальные яйца заказывались каждый год, к их изготовлению привлекались лучшие ювелирные мастера, и производились они всегда из лучшего благородного металла и особо красивых драгоценных камней. Дом Фаберже всякий раз удивлял царствующую семью своей неистощимой фантазией и ювелирным талантом.
Но в этот раз, в первый год Отечественной войны, государь решил заказать нечто особенное. И после некоторых размышлений решил, что матери подойдет яйцо «Красный Крест», где в качестве сюрпризов будут пять портретов: двух его дочерей, сестры, жены и кузины царя в форме медсестер. А жене он подарит яйцо «Ангел-Хранитель», где в качестве
Весь прошедший год Николай Второй неизменно интересовался, как проходит работа, и Фаберже, зная дотошность государя, подробнейшим образом рассказывал ему о своих задумках и на фотографиях показывал выполненные детали.
Теперь шкатулки лежали на столе. Государю осталось только по достоинству оценить талант мастеров. Вот только открывать шкатулки Фаберже отчего-то не торопился. Николай Александрович, стараясь скрыть нарастающее нетерпение, поглаживал черного французского бульдога по кличке Ортино. Княгине Татьяне его подарил выздоравливающий офицер лейб-гвардии Уланского Его Величества полка Дмитрий Малама, но пес отчего-то предпочитал общество государя, и Николай Второй ничего не имел против такой компании.
Животных в покои государя не пускали (во дворе Александровского сада проживало еще одиннадцать собак, две козы, один осел и даже слон, для которого сделали специальный вольер), но для бульдога ввели исключение. Похоже, что пес тоже оценил расположение государя и смирно лежал под его мягкой рукой, показывая белые клыки.
Открыв шкатулку из малахита, Карл Фаберже вытащил пасхальное яйцо «Красный Крест с портретами» и аккуратно поставил его перед государем. Поверхность яйца была белой, каковой должна быть скорлупа, а на боковой стороне был нарисован красный крест, украшенный императорскими символами.
Подняв пасхальное яйцо, Николай Александрович не торопился его открывать, как если бы хотел убедиться в безукоризненности выполненной работы, осмотрел его со всех сторон, а потом, приподняв изящную крышечку, вытащил сюрприз: четыре портрета, сцепленные между собой золотыми застежками. Долго всматривался в родные лица жены и дочерей, облаченных в одежду сестер милосердия, и произнес едва слышно:
– Замечательная работа. – Перевел взгляд на ювелира, затаившего дыхание, и добавил: – Всякий раз не перестаю удивляться, как это вам удается. А здесь… совместить красоту и горечь… такое под силу только очень великому мастеру.
– Просто я очень люблю свое дело.
– Нисколько не сомневаюсь в этом. Просто великолепно!
– В работе ничего лишнего, ваше величество. Все строго!
– Это то, что нужно.
– Было много вариантов, ваше величество, но мы решили остановиться именно на этом. И я уверен, что мы не ошиблись.
Аккуратно уложив яйцо в шкатулку, Николай Александрович потянулся за вторым яйцом, но пес, сидевший у него на коленях, неожиданно вцепился зубами в край скатерти и, забавляясь, потянул ее на себя. Ваза тотчас перевернулась и, прокатившись по столу, слетела на пол, раскидав мелкие обломки далеко по паркету.
– Ортино, перестань! – крикнул государь. – Безобразник!
Шкатулка опрокинулась, и из нее на стол выкатилось яйцо «Ангел-Хранитель». Подкатившись к самому краю, оно остановилось, но пес, забавляясь новой игрой, вновь дернул на себя зажатую в зубах скатерть. В следующее мгновение яйцо сорвалось с кромки и с треском ударилось об пол.
– Ортино! Негодная псина! – Государь выглядел расстроенным. – Что же ты наделал? – Он поднял расколовшееся яйцо. – Вы можете что-нибудь сделать?
Фаберже взял пасхальное яйцо. Губы сжались в прямую линию, скрывая огорчение.