Ларец Самозванца
Шрифт:
– Казаки… - враз охрипшим голосом сообщил Марек то, что и так было ясно. – Зарина, там – казаки!
– А ты кого ждал? – удивлённо, надменно спросила та. – Гусар короля Жигимонта[21]? Так им здесь делать нечего! Казаки, конечно!.. Стой спокойно, не хватайся за оружие!
Она и сама остановилась. Мрачная, напряжённая… Спустя пару минут вокруг них забушевал вихрь. Впрочем, он быстро успокоился и один из казаков, рослый, узкоглазый бородач заорал, свешиваясь с седла:
– Кто такие?
– Я хочу говорить с сотником Кириллом! – резко и властно сказала Зарина. – Ну, что стоишь, борода?! Веди!
– Ишь ты, веди… - пробормотал тот. – С чего это я тебя к сотнику поведу? Ты и мне глянулась, краса! А потом, может ты – засыл! И нож где-нито прячешь! Ну-ка, молодцы!
Двое спешились… и схватились за сабли, внезапно узрев перед собой яростно оскалившегося Марека с обнажённой саблей в руке.
– Добрая сабля, Викул! – прорычал один из них. – А вот сейчас я её себе-то…
– Веди в деревню, Викул! – громко крикнула Зарина. – Ты хочешь испытать на себе гнев сотника?! Веди в деревню! А ты, Марек, убери саблю. Они нам не враги более. Марек!!!
Марек, слегка вздрогнув от этого окрика, нехотя убрал саблю в ножны, не забыв, однако, выразительно взглянуть на соперников. Мол, вот видите, я вас не боюсь! Бейте теперь, я умру героем!
Бить его, однако, никто не собирался. Только взяли под прицел, да двое поехали чуть в стороне, готовые бросить коней в резкий скок, догнать, если мальчишка бросится бежать. Марек, однако, всё для себя решил. Он даже не сопротивлялся, когда перед богатым домом, принадлежащим местному старосте и ещё совсем недавно служившим кровом для пана Романа и Татьяны, его обыскали и отобрали оружие. Потом начали обыскивать Зарину. Это был тот ещё обыск! Оружие – видимо, очень маленькое, искали за пазухой и под юбкой. Причём в самых разных местах. Под гоготок тех, кому обыскать не удалось.
Зарина стояла спокойно, словно была высечена из камня… судя по комментариям казаков, кое-где она и была высечена из камня. Марек… Марек, хоть служанка его и предупреждала, стоять спокойно не мог. Сначала он просто скрежетал зубами, вызывая ещё большее веселье, потом бросился в драку. Его пожалели и не стали убивать – только оглушили, шарахнув рукоятью пистоля по затылку. Бесчувственное тело оттащили и бросили под забор, заодно и, пошутив, рожей уронили в куриный помёт. Кур, кстати, видно не было… только перья в большом количестве были разбросаны по двору.
– Что здесь происходит? – молодой, на взгляд Зарины – злой голос принадлежал вышедшему из дома молодому воину. Хорош был, собака-московит, даже мелкий шрамик, натянувший кожу у левого глаза, не портил его. Впрочем, мужчин шрамы только украшают.
– Стало быть, вот, господин сотник! – промямлил явно смущённый казак. – Пленная!
– Я велел баб не трогать! – громыхнул человек, оказавшийся сотником. – Ну, Лука, ты поплатишься!
– Да пленная это! – вскричал Лука, и Зарина не без удовольствия отметила в его голосе тревогу и страх. – Пленная! Вот и парубок с ней был – вооружённый! Сабля, да два пистоля были! И ликом – не наш!
Сотник легко сбежал по лестнице и Зарина со смятением обнаружила, что не может оторвать от него взгляда. Высокий, с длинными руками и ногами, он вряд ли был красавцем. Именно хорош – мужской силой, мужской красотой, которая нравится не каждой женщине. Бугристые мускулы играли под лёгкой рубашкой… Он был без доспеха, без кафтана, но саблю прицепить не забыл, как и пистоли – засунуть за пояс.
– Ты кто, краса? – ласково спросил он. – Скажи слово, если тебя кто обидел! И не бойся, эти орлы тебе больше ничего плохого не сделают!
– Я – Зарина, служанка боярыни Татьяны Совиной! – коротко и сухо сказала Зарина, поборов желание насолить озорникам-казакам. – Я прошу у тебя помощи и поддержки!
Лицо сотника враз острожело, а взгляд тёмных глаз стал внимательным и прицельным. Так глядят поверх ствола пищали.
– Боярыня? Она далеко? Она тебя послала?
– Она не может меня послать, сотник… прости, я не знаю твоего имени! Моя госпожа, а с ней – все её сопровождающие, люди пана Романа и пана Анджея – в плену у разбойников. Я прошу твоей помощи, сотник!
Сотник перевёл взгляд за её спину, усмехнулся скупо.
– Полагаю, нам лучше поговорить в доме! – коротко сказал он. – Кто-нибудь, последите за мальчишкой! И не обижать! Хватит уже, поозоровали!
Под общее недовольное ворчание, ещё раз приструнив своих людей сердитым взглядом, сотник увёл Зарину в дом.
Как раз в это время очнулся Марек.
– Вот! – услышал он жалобный голос стоявшего подле него казака. – Сотник наш человек неплохой, но строг сверх меры! А бабу себе какую отхватил! Ну, теперь мы нескоро в путь тронемся… Пока ещё сотник позабавится!
– Дурак ты, Ефим! – возразил ему второй. – Это допросом называется у благородных! А допрос, он спешки не терпит…
Оба захохотали. Марек стиснул зубы, сдерживая гнев…
4.
– Вот такие дела, други… - тяжело сказал Кирилл, исподлобья оглядев собравшуюся перед ним полудюждину наиболее уважаемых в сотне воинов. Павло Громыхало, Прокоп, Михайло Турчин, Викул, Фёдор да пристроившийся в самом дальнем уголке Шагин должны были решить судьбу боярыни Татьяны Совиной… а вместе с ней – двух дюжин ляхов, с которыми всего несколько часов назад яростно резались. Которые подлым ударом враз положили десятки товарищей этих людей! Вряд ли стоило рассчитывать, что они воспылают желанием выручать былых врагов, да к тому же немедленно бросятся на помощь. Зарина на это и не рассчитывала. И даже более – исходила именно из того, что участь пана Романа и его людей вряд ли вызовет у них сочувствие. Пока, для начала, она предпочла молча, скромно стоять перед ними, сносить их откровенно оценивающие взгляды, потупить взгляд и не возражать на самые их ядовитые и нечестные реплики. Терпеть, только терпеть! В этом она видела шанс…
– Да пусть их… Ворон этот позабавится! – равнодушно пожал плечами Прокоп. – Сами повинны во всём! Сдались бы без боя нам, глядишь, уже ехали бы дальше. Живые да здоровые! А теперь – что ж? Что воинам сказать, которые друзей своих утром потеряли? От ляшских сабель! Нет, я – против того, чтобы выручать их. Нас и так мало осталось!
– Я тоже против! – сказал казачий десятник Викул, покосившись, однако, на Михайлу Турчина. – Хотя там атаман и ещё семеро наших… Всё равно – не спасём, да ещё и свои головы сложим.