Ларец соблазнов Хамиды
Шрифт:
Призрак неожиданно замолчал. Он был готов рассказывать дальше, но увидел, что Хамида вытирает слезы.
– Что случилось, девочка моя?
– Это так печально… Они должны были жить долго и счастливо. И умереть в объятиях друг друга! Иначе все бессмысленно…
И Хамида, уже не сдерживаясь, разрыдалась. За ее плачем невидимка едва мог расслышать, как растекается по миру коварный звон золотых монет, будоража души и заставляя чаще биться сердца слабых людишек.
– Не плачь, милая. Утри слезы… Посмотри, какой чудесный камень! Он играет всеми цветами радуги…
Хамида послушно взяла в руки еще одно кольцо. Огромный турмалин, и в самом деле переливаясь
«Гордыня… – в благоговейном ужасе подумал невидимка. – Гордыня самозванцев, надменность низших, коварная и не разбирающая пути…»
– Какое чудо… Посмотри, милый! Он словно павлин – красуется во всем блеске… Так, будто гордится собой. И видит лишь себя…
От такой проницательности «глупышки» Хамиды призрак вздрогнул.
«Должно быть, не следует ее недооценивать. Она еще не раз сможет пригодиться потом, когда ее предназначение будет исчерпано. Она еще не заслужила кары».
– Да, любимая, – призрак не хотел так называть девушку. Однако понял, что вырвавшееся слово отвечает чаяниям его души, пусть самым черным и потаенным. – И точно так же гордилась собой величественная статуя бога Гелиоса, которую возвели на Родосе искусные эллины в знак избавления города от врагов. Жители Родоса верили, что остров поднят со дна моря по просьбе этого бога.
Статую решили поручить изваять скульптору Харесу, ученику великого Лисиппа. Тот решил изваять Гелиоса стоящим. В левой руке он держал ниспадающее до земли покрывало, правую приложил ко лбу, вглядываясь вдаль. Правда, такая поза не соответствовала канонам, но Харес понимал, что колосс не удержится, если бог протянет руку вперед.
Колосс рос на берегу гавани на облицованном белым мрамором искусственном холме. Двенадцать лет никто не видел статуи, потому что, как только на каркас прикреплялся очередной пояс бронзовых листов, подсыпали окружавшую колосс насыпь, чтобы мастерам удобнее было подниматься наверх. И только когда насыпь была убрана, родосцы увидели своего бога-покровителя, голову которого украшал лучистый венец.
Сверкающий бог был виден за десятки стадий от Родоса, и вскоре молва о нем распространилась по всему античному миру. В рассказах очевидцев он казался куда больше, чем был на самом деле. У ромеев даже появились легенды о том, что он первоначально возвышался над входом в гавань и был так велик, что между его ног проходили к городу корабли.
– Это прекрасно! Это величественно…
Пальцы левой руки были уже унизаны кольцами. И потому новое, пятое кольцо Хамида надела на правую.
– А это что, мудрейший из мужчин?
Выпуклый, чем-то похожий на хорошо взбитую подушку чуть голубоватый берилл покоился на массивной оправе из золота. Не только камень – и золото кричало о своем символе, лени, всепоглощающей и бесконечной, ибо было исполнено в виде львиных лап, на которые всегда опираются уютные банкетки и оттоманки, предназначенные для прекрасных часов праздности. Все пространство вокруг главного камня усеивали мельчайшие осколки рубинов, превращая перстень в подлинный гимн лени.
«Это, моя сладкая, унылость праздности… Нежелание что-либо менять в своей жизни, сколь бы плоха она ни была…»
– Это, моя сладкая, берилл. Замечательный камень, камень-врачеватель, камень-очиститель, камень душевного
«Удивительно, сколь близки порой правда и ложь. Ведь и леность иногда можно назвать душевным равновесием. Пусть и в абсолютной, извращенной его форме…»
– Я чувствую это, – согласно кивнула девушка. – Цвет такой мягкий, теплый. Действительно, хочется надеть подобное кольцо и отправиться на прогулку… Или выйти в сад, рассматривать цветы, думать о возвышенном… И никуда не торопиться!
«Воистину, девочка моя, твое предназначение много выше…»
– А потому сей перстень знаменует собой пятое чудо света – храм Артемиды Эфесской. Ведь она была у эллинов богиней охоты. А где, как не на охоте, нужен верный глаз, который и даруется душевным равновесием.
Хамида устроилась поуютнее. Никогда еще ей не было так хорошо и спокойно, ибо любимый был рядом с ней, он защищал и заботился, он рассказывал ей удивительные истории и баловал необыкновенным зрелищем.
– Богатым был мир надменных эллинов, умелыми его ваятели, изобретательными мастера. Все это и еще многое более чем пригодилось в те далекие дни, когда жители города Эфеса пожелали соорудить храм покровительнице своего города, прекрасной Артемиде. А для руководства строительством избрали молодого, но весьма умелого архитектора Херсифрона. Он решил выстроить храм из мрамора, а двор вокруг храма окружить двумя рядами мраморных колонн.
Надобно тебе сказать, моя греза, что Эфес, великий город, вырос на болотах. И это заставило архитектора задуматься над тем, как обеспечить храму долгую жизнь. Решение было смелым и далеким от банального: ставить храм на болоте у реки. Херсифрон рассудил, что мягкая болотистая почва поможет гасить колебания почвы во время будущих землетрясений. А чтобы под своей тяжестью мраморный гигант не погрузился в землю, был вырыт глубокий котлован, который заполнили смесью древесного угля и шерсти – подушкой толщиной в несколько десятков локтей. Эта подушка и в самом деле оправдала надежды архитектора и обеспечила долговечность храму. Очевидцы писали, что строительство храма было сплошной головоломкой. Когда же сам великий Херсифрон оказывался бессильным, на помощь ему приходила Артемида: ей, конечно, очень хотелось увидеть свой новый храм. Несмотря на все усилия, Херсифрон не смог уложить на место каменную балку порога. Нервы архитектора после нескольких лет труда были на взводе. Он решил, что эта балка – последняя капля, и начал готовиться к самоубийству. Артемиде пришлось принять срочные меры: утром к запершемуся дома архитектору прибежали горожане с криками, что за ночь балка опустилась на нужное место.
Однако храм знаменит не своим убранством, а тем, как погиб. Ибо для этого достаточно было всего одного злоумышленника и одной бесконечно долгой ночи. Все, что сделал Херсифрон и его помощники, исчезло из-за Герострата.
– Герострата?
Да, моя девочка, неумного выскочки… Хотя, говоря по чести, его история – одна из наиболее поучительных и драматических. Человек, ничем не примечательный, решает добиться бессмертия, совершив преступление, равного которому не совершал еще никто (к тому же следует вспомнить, что Герострат обошелся без помощи армии, жрецов, жандармов и палачей). Именно ради славы, ради бессмертия он сжигает храм Артемиды, простоявший почти сотню лет. Деревянные части храма, просушенные солнцем, запасы зерна, сваленные в его подвалах, приношения, картины и одежды жрецов – все это оказалось отличной пищей для огня. С треском лопались балки перекрытий, падали, раскалываясь, колонны – храм перестал существовать.