Ласковые имена
Шрифт:
– Ага, грязная девка, – сказала Рози с горечью.
– Никто не бывает совершенно безукоризненным, – возразила Аврора. – О чем ты говоришь?
– Она на нем сидит, – промямлила Рози. – То есть на Ройсе.
– Я знаю, что ты имеешь в виду.
– Честно говоря, я больше не знаю, для чего живу, – сказала Рози. – Ройс забрал себе в голову, что я должна быть как она, а теперь муж моей дочери связался с девкой. Он думает, что если Ройсу это сошло с рук, то и ему тоже можно. Три дня назад, он проехал с ней прямо мимо дома Эльфриды.
– Эльфриде вообще не следовало за него выходить, и мы обе это знаем. По-моему,
К несчастью, Рози была более взвинчена, чем им обеим казалось. Не подозревая, она дошла до того предела, на котором ей оставалось только сломаться. На нее давило тридцатилетнее напряжение. Она попыталась припомнить, кто когда-нибудь к ней отнесся хорошо, но не смогла. В ее жизни, как ей казалось, не было ничего, кроме работы, разочарований и постоянной борьбы, и это было слишком несправедливо. Ей хотелось взять и побить всех, кто был с ней связан, особенно Ройса, особенно Ширли, а может быть, и маленького Бустера, считавшего, что его папка такой чудесный, но никто не подвернулся под руку. Рядом оказался только один человек, это была Аврора, улыбающаяся, полная и счастливая, какой она, как подумала Рози, была всегда.
Это было слишком. Боль надувалась в ее груди, подобно воздушному шару, пока у нее не пресеклось дыхание, и она швырнула охапку белья на туалетный столик. Аврора, подняв глаза, только и видела, как большая куча простынь и покрывал падает на ее столик, сбивая по сторонам флаконы и аэрозоли.
– Прекрати, – закричала она, но в следующее мгновение Рози обежала вокруг кровати, словно одержимая безумием, и начала колотить ее подушкой.
– Это все вы виноваты, вы, – кричала Рози. – Это вы виноваты.
– В чем? – спросила Аврора в совершенном недоумении. Она не успела скрыться в глубине эркера или встать на ноги, или хотя бы задать вопрос, как Рози снова ударила ее подушкой. От неожиданности нападения Аврора вытаращила глаза, и уголок подушки попал ей как раз в глаз. Из него моментально потекли слезы, и Аврора закрыла его рукой.
– Перестань. Прекрати, ты ударила меня по глазу.
Но Рози так завелась, что уже не могла остановиться. Она не слышала Аврору, не замечала, что удар пришелся ей в глаз. Перед ней стояла одна картина: сидящий на кухне Авроры Ройс притворяется, что ест, а на самом деле только и смотрит на вертящуюся вокруг него Аврору.
– Виноваты, – повторила она, обрушивая на нее новый удар. – Виноваты. Это вы навели его на мысль… И все эти годы…
Она замолчала, не зная, что хочет сказать или сделать, но все еще переполненная болью. Она вновь задохнулась, думая о том, как страшна ее жизнь.
– Ну хорошо, хорошо, перестань. Я не вижу… – хотя и одним глазом она прекрасно могла видеть злость на лице Рози.
– Ладно, я сдаюсь, – добавила она. – Можешь отправляться, ты уволена, или чего ты добивалась. Все. Только отстань от меня.
– Вы не можете меня уволить, потому что я сама ухожу, – заявила Рози, бросая подушку на туалетный столик. – Я вдвойне ухожу.
– Не понимаю, почему ты так думаешь, – сказала Аврора, но Рози уже выскочила из спальни. Потом она сразу же выбежала и из дома. Повернувшись к окну, взглядом одного здорового глаза Аврора проводила Рози, направлявшуюся по тротуару к автобусной остановке. Рози не оборачивалась. Секунд через тридцать после того, как она туда пришла, подошел автобус, словно так и было задумано. Через несколько секунд Рози скрылась из вида.
Дотащившись до столика, Аврора взяла зеркало, чтобы рассмотреть распухший глаз. Потом она снова заползла в свой эркерчик и устроилась там, время от времени ощупывая веко кончиками пальцев. От этого на щеку выливался поток слез. Но она отметила себе, что совершенно спокойна. Вообще-то вокруг было полное спокойствие. В доме стояла абсолютная тишина: не шумел пылесос, не ворчал Генерал, природа тоже молчала, если не считать того, что чирикали птички, да иногда в оконное стекло врезался какой-нибудь жук. Утро было бесшумным, только ощущение жары, медленно собирающейся в воздухе. По контрасту прохлада, стоявшая в ее спальне, казалась еще приятнее. Но факт оставался фактом: она только что пережила ужасную сцену и уволила свою прислугу. Вскоре она позвонила Эмме.
– Между мной и Рози произошел страшный скандал, – сказала она. – Она вдруг здорово взбесилась. Разбила мне туалетный столик и стукнула меня подушкой по глазу. Я не пострадала, но боюсь, что в замешательстве уволила ее.
– Это ужасно.
– Я, конечно, не хотела. Я только старалась, чтобы она перестала меня бить. Ты знаешь, наша старая подруга Рози сейчас очень несчастна.
– Что ты собираешься делать?
– До вечера – ничего. А потом она остынет, если это вообще возможно. Может быть, она согласится на перемирие. Она, кажется, считает, что во всем виновата я.
– А, потому что ты кокетничала с Ройсом. Аврора посмотрела в окно. Ее свободное утро прошло не так, как она планировала.
– Да, – согласилась она. – По правде говоря, я едва помню Ройса. Я кокетничала со всеми. Это мой образ жизни. Что еще делать девушке? За все годы, что я знаю Ройса, он ни разу не сказал при мне законченного предложения. Не знаю, может быть мне стоит носить паранджу. Я никогда не имела никаких видов на Ройса. По правде говоря, мне и от Гектора ничего не нужно.
– Почему после стольких лет, люди еще думают, что у меня есть какой-то интерес? У меня его никогда не было, и вряд ли он возникнет сейчас. Я просто люблю приятно поболтать. Будь добра, позвони сегодня к вечеру Рози и скажи, что я ее жду.
– Конечно, – пообещала Эмма. – Может быть к вечеру все уляжется.
Сев в автобус, Рози уже поняла, что слишком поторопилась. Сделать жест и бросить работу это одно, но реально это означало, что ей надо идти домой и разбираться с Ройсом и маленьким Бустером. Она несколько сожалела, что поколотила Аврору, которая была не виновата, что она такая полная и радостная, и не костлявая и несчастная. Она было хотела выйти на следующей остановке и вернуться, но увидела Эф. Ви., поливавшего генеральскую лужайку, и этого ей оказалось достаточно, чтобы остаться в автобусе.