Ласковые псы ада
Шрифт:
Сара держала арбалет наготове, но это оказалось излишним. Высокий, смуглый, стильный Сайлас, в драной окровавленной одежде, пошел за ними кротко, как агнец. Поставив его перед Лакарром и Минди — иностранный вампир притаился где-то на заднем плане, — Сара выпустила Марко и привела его.
Сайлас глядел на бывшего любовника исподлобья:
— Ты убиваешь и говоришь, что это я.
Марко не ответил, глядя прямо перед собой, и повторил то, что Сара считала правдой. Рассказ дошел до момента, когда он выгнал Сайласа, и тут чужой
— А я тебе поверил!
— Молчи! — выкрикнул Сайлас.
Лакарр приподнял бровь:
— Нет, говори.
— Он уже такое делал, — сказал иностранный вампир. — Тридцать лет назад. Человек, с которым у него был роман, ушел от него к другому вампиру. Тогда он убил четырех наших сородичей.
Сара посмотрела ему в глаза:
— И все это были мужчины, имеющие интенсивные контакты с людьми?
— Да, — ответил вампир дрожащим голосом. — Он мне сказал, что его обуяла жажда крови. Он был молод… и я его защитил. — Потрясенный вампир взял себя в руки и повернулся к бывшему другу спиной. — Теперь не стану.
Сайлас вскрикнул и бросился, будто хотел напасть, но Дикон свалил его одним режущим ударом по горлу — вампир рухнул, как дерево. Марко вздрогнул, но и тут не повернулся.
— Могу только повторить, — вполголоса произнес Лакарр, — что меня очень огорчает ваш отказ от Создания. Если когда-нибудь передумаете, дайте мне знать.
Дикон улыбнулся едва заметно:
— Виноват, но я предпочитаю быть сам себе хозяином.
— Я бы попытался соблазнить вас красотками вроде Минди, но мне кажется, вы уже сделали свой выбор. — Он подошел к лежащему без сознания Сайласу. — Гильдия имеет право требовать возмещения и предлагать кару. Какова будет ваша воля?
Он обращался только к Саре, будто она уже директор.
Сара посмотрела на Марко, увидела на его лице страдание и борьбу, и поняла, что ответ может быть только один.
— Милосердия, — сказала она. — Милосердной казни. — Все знали, что жить Сайласа не оставят. — Без боли и мучений.
Лакарр покачал головой:
— Как человечно!
Сара знала, что это не комплимент.
— Человечность — тот недостаток, с которым я готова в себе мириться.
Никогда она не хотела бы стать такой, как Лакарр, такой холодной. Даже сейчас, когда он глядел с очевидным интересом.
— Да будет так. — Подойдя к Сайласу, ангел нагнулся, поднял его без видимого усилия на руки. — Его казнят так, как вы просили.
Он пошел прочь, Минди и остальные пристроились в кильватере его широко заметающих белых крыльев. Сара увидела, что Дикон положил руку Марко на плечо, сжал и отпустил. Что-то прошептал очень тихо — она не расслышала, но когда Дикон вернулся к ней, у Марко уже не было такого вида, будто он умирает медленно и мучительно. Нет, он продолжал страдать, но уже мелькнул в глазах отблеск упрямой воли — той, что превращает человека в охотника.
Он повернулся к Саре:
— Я отзываю из Гильдии свое прошение об отставке. Я думал… я надеялся, но здесь я больше оставаться не могу.
— Я доведу до сведения Саймона, — ответила она.
— В этом нет необходимости, Сара, — сказал он спокойно. — Поскольку об этом знаешь ты.
Шесть часов спустя Сара прощалась с Диконом возле гостиницы. Ее имущество было при ней, его при нем. Элли ждала ее в чистой арендованной машине, готовая ехать в Нью-Йорк. Последняя поездка перед тем, как засесть в трясине мириадов обязанностей, связанных с управлением одним из самых сильных и влиятельных капитулов Гильдии.
— Следующий год ожидается суровым, — сказала она Дикону, когда он сел боком на свой мотоцикл, вытянув перед собой ноги и скрестив руки на груди. — Как ты точно сказал, я вряд ли могла бы завести тайный роман. Даже если бы попыталась.
Здесь надо было бы засмеяться, но ни капли смеха из себя она не могла выдавить.
А он без всякой слащавости (ну не было ее в Диконе) положил ей ладонь сзади на шею, привлек к себе и поцеловал так, что дыхание перехватило. И еще раз поцеловал.
— Мне кое-что надо сделать. А тебя ждет работа директора.
— Да, — кивнула она. Во рту еще ощущался его вкус, вкус виски и полночи.
— Пора тебе. Элли ждет.
Еще раз крепко обняв его, она повернулась и пошла прочь. Он правильно сделал, что попрощался вот так. Что бы ни было там у них, какое бы еще ни осталось реять на горизонте светлое обещание, стоило оставить его целым, а не давить в лепешку тяжестью обманутых ожиданий.
— Поехали, — сказала она Элли, закрыв за собой дверь.
Элли бросила на нее только один взгляд и не сказала ни слова. Обе они молчали, пока не переехали границу штата. И тогда Элли обернулась и сказала:
— А мне он понравился.
И от этой бесхитростной ремарки рухнули у Сары все барьеры.
Уронив голову на руки, она зарыдала в голос. Элли остановилась на обочине дороги, открытой в обе стороны, и обняла плачущую подругу, но не стала оскорблять ни себя, ни ее произнесением банальностей. Сказала она вот что:
— Ты знаешь, Дикон не произвел на меня впечатления человека, который способен выпустить из рук то, что считает важным.
Сара улыбнулась, подумав, что лицо у нее — распухшее безобразие.
— Ты видишь его в смокинге? — спросила она, и у нее живот свело от такой мысли.
— Дай-ка попробую себе представить. Ага, есть. — Елена вздохнула. — Знаешь, я готова была бы его вылизать с ног до головы, засунув голову под смокинг.
— Не трожь, мое! — зарычала Сара.
Элли осклабилась от уха до уха:
— Ну, заводит он меня. Горячий такой…
— Ты дура. — Но эта дура заставила ее улыбнуться, пусть хоть на миг. — Представить себе, как он вертится в гильдейской политике, рассыпая улыбки и рукопожатия? Не получается.