Шрифт:
Не люблю я всякие диспансеры еще с детства, когда к папе ходила в онкологический - проведать. Но я сама записалась на этот курс, поэтому мы небольшой группой, примерно десять человек, стояли у дверей отделения.
– Здравствуйте, молодые люди.
– Вежливо и сухо поздоровался подошедший нарколог в белом халате. Такие же были накинуты нам на плечи.
– Начнем, проходите.
Молча будущие психотерапевты вошли в палату. В узковатой светлой комнате было пять стандартных больничных коек, из которых заняты были только три. На двух из
– Итак, здесь мы видим третью стадию абстинентного синдрома героиновой наркомании.
– Размеренно и все так же безразлично заговорил мужчина средних лет.
– Может кто-нибудь рассказать об этой стадии?
Я подняла руку. Меня всегда интересовали наркотики. Или, точнее, наркоманы. Я всегда любила покопаться в чужих мозгах и интересовалась причинами, по которым эти люди обрекают себя на смерть.
– Третья стадия наступает через 40-48 часов после последнего приема наркотиков. Характеризуется расширением зрачков, слезотечением, насморком, зевотой, болями в мышцах шеи, спины и ног, частым чиханием, ознобом, иногда сопровождается судорогами, отмечается общая злобность и напряженность больного… А чего это он?
– Нервно поинтересовалась я у врача.
Тот, худой, сел на койке, поедая меня взглядом, и, кажется, был готов вскочить.
– Не знаю.
– Так же встревоженно отозвался напрягшийся нарколог.
– Насколько мне известно, этот пациент страдает когнитивными нарушениями психики и…
– Хорош говорить так, будто меня тут нет!
– Огрызнулся брюнет.
– Задолбали вы со своей шизофренией, глюки и глюки!
– И резко успокоился, даже хмуриться перестал.
– Я бы хотел с этой умницей поговорить.
– Исключено.
– Отрезал врач.
– Что за консилиум?
– Между студентами пробился абсолютно седой мужчина.
– Недоучки, Максим Федорович.
– Усмехнулся врач, пожимая руку седому.
– А ты?
– Максим Федорович повернулся к шизоиду.
– Опять буянишь?
– Послушай!
– Вскочив, раздраженный брюнет вцепился в предплечье седого и что-то яростно зашептал ему прямо в ухо.
– Молодые люди, у нас на очереди еще три стадии, гораздо более нелицеприятные, следом морг.
– Заторопил нас нарколог, помахивая кистями так, будто отгонял голубей.
– Прошу на выход.
Всей веселой стайкой мы вышли из дверей диспансера, я смогла, наконец, вдохнуть свежий прохладный воздух без характерного больничного запаха. Сквозь низкие тучи проглядывало солнце. Успеть бы до дома добежать, зонта-то нет.
– Простите, - к нашей шумной компании подошел давешний Максим Федорович, - я бы хотел с вами поговорить, мадемуазель.
Мда, а у меня есть выбор? Не успев договорить, приятной наружности мужчина ухватил меня чуть повыше локтя.
– Что вы хотели?
– Я смотрела в сторону, стоя в пол оборота к собеседнику.
Невежливо,
– Вы видели моего сына, мадемуазель.
– Седой говорил ровно и четко.
– Он все вокруг видит искаженным, даже то, чего нет. А вас он увидел настоящей. Максим из-за своих иллюзий стал довольно популярным писателем, но он боится тех монстров, что порождает его сознание.
– И к чему это откровение?
– Я прошу вас побыть немного с ним.
– Зачем?
– Я быстро глянула на серьезное лицо мужчины, тут же снова отведя взгляд.
– Он сказал, что лишь вас видит нормальным человеком.
– Периферийным зрением я отметила, что Максим Федорович пожал плечами.
– Послушайте, это…
– Я могу платить вам, как сиделке.
– Я раздраженно втянула носом воздух - ненавижу, когда перебивают.
– За вами каждый день после пар будет приезжать машина и отвозить к Максиму. Он живет за городом один, так ему комфортнее.
– Вы говорите так, будто я уже согласилась.
– Недовольно буркнула я.
– А вечером меня кто домой отвезет? Сама, что ли пойду? Нет, простите, мне нужно идти.
– Мадемуазель, я не желаю слышать отказ.
– Я замерла, даже рот приоткрыла. Ну и наглость!
– Пусть Максим мне и не родной сын, я готов ради него и его душевного спокойствия на все. Вам так сложно просто сидеть рядом с ним? Он полностью адекватен. Мадемуазель, я прошу вас. Пока прошу.
– И долго?
– Я с тяжелым вздохом сдалась.
Не хотелось бы даже задумываться о проблемах, что может мне устроить сей седовласый субъект. Мама живет в Подмосковье, с этим проблем не будет. Вот только Димка заартачится…
– Что, простите?
– Я вынырнула из раздумий.
– Мне нужен ваш адрес.
– Терпеливо повторил Максим Федорович.
– Завтра в пять за вами приедет машина.
Написав в поданной записной книжке адрес моей съемной квартиры и свой телефон, я отдала ее владельцу.
– Какую возьмете оплату?
– Деловито поинтересовался мужчина.
– Будете оплачивать аренду моей квартиры и хватит.
– Я, не прощаясь, спокойно пошла по направлению к дому.
Эти смутные угрозы, перспектива жить в одном доме с психом, да еще и наркоманом… Все это давило на мозг не хуже пресса, портя радужное до этого настроение.
С самым мрачным выражением лица я села в дорогой внедорожник. Только что поругалась с Димой, едва ли не до разрыва. И чего он завелся? Да, понимаю, я буду жить с мужчиной в одном доме, но это же не значит, что я обязательно буду изменять своему парню! Я вообще в этом плане принципиальная, а он форменную истерику устроил. Водитель молчал, поэтому я сунула в уши наушники, включив любимого Вивальди. Классика расслабляет, очаровывает и отстраняет все проблемы, отбрасывает их на второй план, погружая в переливы флейты и неповоротливый низкий звук контрабаса.