Ласточкино гнездо
Шрифт:
Первая актриса. Половина съемок – в Англии! Вот кому-то повезет!
Вторая актриса. Хоть бы самую маленькую ролишку заполучить!
Третья актриса. Ты бывала за границей?
Первая актриса. Так нас и пошлют. Для это-го есть свои люди. Проверенные.
Третья актриса. В постели у начальства.
Вторая актриса. Да покажите мне эту постель! И я глазом не моргну – прыгну туда.
Четвертая актриса. Ой, девочки! Когда же нам судьба улыбнется? Господи! Поехать в Англию, жизнь посмотреть,
Первая актриса. Вот уж дура я! Учила в школе английский, а ни черта в голове не осталось.
Вторая актриса. Без языка даже на порог не суйся. Вот кому хорошо. (Кивает на спускающегося по железной лестнице холеного подтянутого мужчину лет пятидесяти, одетого с изысканной небрежностью богатого человека.) Чешет по-английски как по-русски.
Первая актриса. Наш?
Вторая актриса. А то чей же? Анатолий Безруков. Неужели не слыхала? Писатель. Ни одной хорошенькой юбки не пропустит.
Третья актриса. Сценарий этот он писал. Говорят, прямо по-английски, а уж потом на русский перевел.
Четвертая актриса. Встреть я его на улице – приняла бы за иностранца. Женат?
Вторая актриса. Какую это роль играет?
Четвертая актриса. Спать, девки, надо, значит, с ним. Уж он-то свою пристроит в картинку. Чтоб за границу со своим самоваром…
Первая актриса. Кого – свою?
Четвертая актриса. Ну, Нинку Сергееву.
Вторая актриса. Да он уж давно с Люськой.
Третья актриса. Старо. Я его с Ленкой видала.
Первая актриса. Вот, стерва, вовремя легла.
Вторая актриса.Надо не только уметь ноги раздвигать, но и знать когда.
Голос. Второе, пожалуй, важнее.
Это сказала молодящаяся старушка, из бывших красавиц, а теперь уже усохшая и дряблая, и даже страшноватая от того, что пытается скрыть свою ветхость под толстым слоем румян и белил. Она и одета не по годам вызывающе ярко. В густо намазанных губах вечно дымит сигарета в длинном мундштуке. Вялые мочки ушей оттянуты массивными серьгами. На фальшивых ресницах трепыхаются черные комочки краски. Нина Ивановна Стрельникова, по кличке Мумия. Бывшая актриса, которую держат в театре из жалости кем-то вроде посыльной, мальчиком на побегушках.
Мумия. Доверьтесь моему опыту. Все в прошлом – как во сне. Ах, сколько наша сестра теряет из-за поспешности. Из-за своей уступчивости. Умение рассчитать, девочки, порой важнее, чем умение строить глазки. Одна лишняя извилина в голове ценнее вздернутого носика и пухлых губок.
Актрисы рассмеялись. Доброжелательно. И снисходительно. Мумию в театре любят и жалеют, как реликвию.
Лидия (подбегая). Нина Ивановна, голубушка, выручите, трешку – до получки. Украли в электричке.
Мумия. Растяпа. Будешь зевать – не только сумочку, жизнь уведут. Не успеешь оглянуться – а где она, молодость? Куда подевалась? И ответит тебе зеркало, как мне отвечает: «Мумия ты и больше никто».
Порывшись
Лида обняла ее и чмокнула в морщинистый лоб.
Лидия. Мумия – ты наша заступница. Палочка-выручалочка. Живи до ста лет!
Мумия. Да куда уж денусь? Мне никак нельзя помирать, пока с вас со всех долги не получу.
Голос (кто-то сверху кричит и хлопает в ладоши). Девочки! На сцену!
Девушки опрометью бегут одна за другой, придерживая руками края длинных, до пят, юбок. На спинах подпрыгивают толстые светлые косы.
7. Интерьер.
Сцена и зал театра.
(Утро)
На пустой сцене – лишь задники, изображающие старинный русский собор с золотыми куполами, да в углу резное, с позолотой, массивное кресло, с обеих сторон которого стоят статисты в парчовых костюмах, высоких меховых шапках, в сафьяновых сапожках с загнутыми носами и с поблескивающими бутафорскими секирами в руках. В кресло, кряхтя, усаживается старик-актер, без грима и в своем, современном, пиджаке.
Из темной ямы зала доносится недовольный голос ассистента режиссера.
Ассистент. Василий Иванович, сколько раз вам напоминать: репетиция – в костюмах и в гриме. Для вас исключение, что ли?
Старик-актер (пожилой человек, с испитым лицом, играющий, по всей видимости, царя). Ради одной реплики актер с моим стажем не гримируется на репетициях.
Ассистент. Тем более – с похмелья.
Старик-актер . А это уж вас не касается. Я сегодня не опоздал? Чего же еще? И роль знаю. (Громко.) Скучно мне!
Ассистент. Поговорим потом. Начинаем! Приготовить фонограмму!
Старик-актер (подпер лоб рукой и не произнес, а проревел свою реплику густым басом). Скучно мне!
На просцениум вышел царский слуга, в парчовом кафтане и сафьяновых сапожках, склонился перед царем в низком поклоне и трижды хлопнул в ладоши. В динамиках под сценой зашипело, и затем зазвучала старинная плясовая мелодия.
Из-за кулис лебедями выпорхнули юные боярышни, те, что толпились у стенда, и гибкой чередой, величаво извиваясь станом и плавно поводя руками, поплыли перед грозными очами царя. Именно поплыли, потому что ног их не видно под длинными, до полу, юбками.
За складками занавеса, словно кот, затаившийся в засаде – писатель Анатолий Безруков. Он пытливо, оценивающе рассматривает каждую актрису. Они же уплывают со сцены и проходят, как на параде, перед ним. Вот проплыла и последняя, и ее Безруков окликнул.
Безруков. Лидия!
Лидия. Вы – меня?
Безруков. Да. Есть разговор.
Лидия. Отстаньте. Неужели не надоело? С утра пораньше…
Безруков. Лидочка, вы меня не поняли. Речь идет об этом, совместном с Англией, фильме, в котором есть очень выигрышная роль. Я вас жду внизу, в бильярдной.