Латинские неприятности
Шрифт:
Из всего этого я сделал неутешительный вывод, что Эспада переживает бурный роман с Леночкой. Как они ухитрялись встречаться — я не знал, но эти двое играли с огнём. Вколотить разумные мысли в ветреную голову влюблённого латиноса я и не пытался, заведомо зная, что затея обречена на провал. Я просто положился на его удачу.
Наша спокойная жизнь рухнула в тот день, когда Эспада решил поиграть в великого шамана. Не то чтобы я его винил в чём-то… Но было у меня дурацкое ощущение, что Эспада каким-то образом причастен к случившемуся. Глупости всё это. Впрочем, я расскажу, как было дело, а вы судите сами.
Был
Склонность к сплетням, доносам и идиотским шуткам не снискала ему друзей, и от этого комплексов становилось всё больше. Эспаду Веник терпеть не мог всем своим организмом. Ненависть его усилилась после того, как латинос дважды удостоился личного поощрения от Лукаша. Эспада на выпады комплексующего Вениамина не реагировал, отчего тот уверился в полном своём превосходстве, за что и поплатился.
Как-то раз, закончив натаскивать новичков, я заглянул в каморку Эспады. Он сидел за столом и задумчиво сортировал какие-то дряблые чёрные шарики, источающие едкий запах.
— Что это? — поинтересовался я, осторожно тыча пальцем в один из шариков.
— Грибы, — отозвался Эспада и протянул мне железную кружку с каким-то напитком.
Я присмотрелся. В кружке колыхалось тёмно-зелёное месиво, похожее на коровий навоз, но пахло неожиданно приятно.
— Энергетический коктейль, — пояснил Эспада, увидев мои колебания. — Никакой наркоты, честно.
Многие наивные люди после такого заверения непременно употребили бы угощение, но только не я. Осторожность — моё второе имя.
— Побочные эффекты?
Эспада на мгновение задумался, потом убрал кружку подальше и больше не настаивал. Любой, кто пробовал коктейли нашего медика, меня бы понял мгновенно и без лишних слов. А потом я приступил к излюбленному развлечению — попыткам выудить из друга подробности его личной жизни. Успехов это занятие мне не принесло ни разу, но наблюдать, как Эспада ловко меняет тему, отвечает вопросом на вопрос и суетится, было смешно.
Веселье прервал некстати заявившийся Веник. Проигнорировав Эспаду, он подступил со своей проблемой ко мне. Венику нужен был напарник для добычи артефакта по наводке Скряги. Я, естественно, отказался. Веник был последним, кому я доверил бы свою спину и свой хабар. Ответ ему не понравился, но связываться со мной было ссыкотно, поэтому мишенью закономерно стал Эспада.
— Ну и вонь ты тут развёл, — сказал Веник, презрительно сморщив нос. — Лукаш из тебя когда-нибудь душу вытряхнет.
Эспада пожал плечами и промолчал. Я начал заводиться, но Веник, взбешённый моим отказом и равнодушием латиноса, этого не заметил.
— Чё молчишь, черножопый? Опять обдолбался? Таких наркоманов конченых травить надо, как тараканов.
Я приготовился подправить Венику фасад, но тут отреагировал Эспада. Он медленно, я бы даже сказал, величественно поднялся и направился к Венику. Тот радостно изготовился к драке, но мой друг был умён и воевать с этим амбалом не помышлял.
Эспада остановился в паре шагов от оппонента и принялся производить руками изящные пассы в его
— Viejo maricon de tu padre [11] , — нараспев произнёс латинос со зловещим оттенком в голосе. — Matar a ti mismo contra la pared, hijo de puta [12] .
Я изо всех сил втянул щёки, чтобы не заржать и не испортить другу представление. Щёлкнув напоследок пальцами перед самым носом Веника, Эспада вернулся к сортировке своих грибов.
— Что это было? — спросил Веник.
— А! — усмехнулся Эспада. — Я наложил на тебя проклятие моего народа, chico [13] . Древнее проклятие майя. Сегодня удача отвернётся от тебя, и ты умрёшь.
11
Viejo maricon de tu padre (исп.) — Твой папа старый педик.
12
Matar a ti mismo contra la pared, hijo de puta (исп.) — Убейся об стену, ублюдок.
13
Chico (исп.) — Парень.
Веник недоверчиво посмотрел на меня. Я пожал плечами.
— Он черножопый латинос, — сказал я, словно это всё объясняло.
— Он спятивший наркоман, — зло бросил Веник и скрылся за дверью.
Это был последний раз, когда я видел его в добром здравии. К вечеру следующего дня еле живого Веника принесли двое одиночек. Они нашли его, истекающего кровью, без оружия и патронов у болота. Веник успел поведать нашим парням о своих злоключениях, особое внимание уделив проклятию Эспады, после чего испустил дух. Когда мне передали рассказ Веника, я впал в задумчивое замешательство. И было от чего.
В ходку Веник всё-таки отправился, но один, поскольку напарника так и не нашёл. Едва он удалился от базы на приличное расстояние, как за ним увязалась небольшая стайка тушканов. Маленькие мутанты не нападали, но упорно бежали по пятам. Стоило Венику остановиться и изготовиться к стрельбе, как они с пронзительным визгом разбегались и прятались кто куда. А потом снова возобновляли преследование.
Неудивительно, что подобное сопровождение привлекло внимание более крупных мутантов. Веник потратил половину запасённого боезапаса на двух кровососов. Одного убил, но другой скрылся.
Добравшись до места, Веник приступил к добыче артефакта, покоившегося в центре аномальной полянки. Тушканы расселись неподалёку и раздражающе орали. Веник психовал, отвлекался, пару раз едва не убился, но артефакт добыл.
Едва он изготовился выбираться, как заявился недобитый кровосос. Мутант уселся у единственного выхода и, не утруждая себя наведением невидимости, ждал Веника к обеду. Тут-то сталкер и вспомнил о проклятии майя. Полтора часа он костерил Эспаду на все лады и обещал себе пристрелить гадёныша, как только выберется. Вокруг гудели от избытка нерастраченной энергии аномалии, верещали тушканы и хрипло порыкивал кровосос.