Латышские народные сказки
Шрифт:
— Чего это тебе каждый раз спрашивать, что делать? Знай: ты — смерть, вот и делай свое дело. Нынче людей столько народилось, что ты со старой косой и не управишься. Возьми вот новую. А спрашивать больше не являйся: «Что мне делать? Что делать?» Знай коси, кого хочешь, старый ли, молодой, большой ли, маленький, богатый ли, бедный. Так-то вот!
Ступай
Однажды король купил необъезженного коня. И кто только ни пробовал его укротить — все напрасно, конь каким был, таким и оставался. Вот король и говорит слуге:
— Попытайся теперь ты совладать со злодеем!
Ладно. Слуга подпрыгнул ловко, вскочил на коня верхом и думает про себя, мол, теперь-то я ему покажу, как бесноваться! Да где там! — шарахнулся конь, как ужаленный, и понесся ветром — только пыль заклубилась. Долго скакал он так по лесам да по болотам, давно уже в чужие земли заехали, куда слуга на своем веку ни разу и ногой не ступал, а конь все скачет и скачет. Тут, наконец, попадаются на счастье два больших дерева, рядом растут, между ними жеребец с разбегу-то и застрял, словно как в тиски попал. Казалось бы, оно и хорошо, однако тоже не велика радость — спешился слуга, огляделся, думает — чужая сторона, не поймешь, где солнце встает, где садится. Делать нечего — пойдет он на авось — прямо, куда глаза глядят, неужто людей нигде не повстречает?
Идет, идет, до поля дошел, а на поле избенка стоит. Заходит в избушку, находит в ней дряхлого старичка седого. Старичок ласково поздоровался с ним и спрашивает:
— Куда, сынок, путь держишь?
Так, мол, и так, заблудился, притомился, просит дорогу домой показать.
— Эх, сынок, отдохнуть надо с устатку-то; что тебе дома делать? Погости немного у меня!
Ладно. Поблагодарил слуга за доброту и остался.
А при избушке был большой красивый сад со множеством разных ворот. Охота слуге по саду погулять, но старичок говорит:
— Постой, постой, не ходи! Вот тебе связка ключей, отмыкай любые ворота и гуляй где вздумается; только не открывай те ворота, что лыком завязаны, и не заходи в них.
В первый день погулял слуга по саду, но до лыком завязанных ворот не дотронулся, другой день погулял по саду, до лыком завязанных ворот не дотронулся, а на третий день подумал: «Что бы там, однако, могло быть? Повсюду можно заходить, только сюда нельзя! Вот нарочно возьму да и посмотрю».
Тут он и развязал лыко. Ворота распахнул, увидел поле широкое, а посреди поля тихое озеро поблескивает. Подходит к озеру, малость полюбовался и уже хочет назад воротиться, как вдруг слышит: что-то прошелестело в воздухе, глядит: три белые утки как раз только что опустились на берег озера и в трех красавиц превратились, разделись и заходят в воду купаться. Слуга думает: «Ах, чтоб им пусто было! Никогда еще таких не видывал. Пойти, шутки ради, поближе на их одежку поглядеть».
Вот подобрал слуга одежу одной девицы, крутит в руках, разглядывает, не наглядится никак. А та девица, чью одежу он поднял, видит — худо ее дело; подплывает к берегу и просит его жалобно:
— Добрый молодец! Не потешайся надо мной; положи одежку на место.
Как тут быть? Положил на место. Да в тот самый миг обернулись девицы утками, а его голубем сделали; утки тут же улетели, а голубь только
Пришел вечером старичок, заглянул во двор, на колу голубь сидит. Он-то сразу смекнул, что случилось. Побранился, побранился и превратил голубя обратно в человека.
На другой день старичок снова уходит и оставляет слугу дома одного. Вот ходил слуга по саду, ходил, напоследок не утерпел, развязал лыко на воротах и опять идет на берег озера. Пришел, поглядел и хотел было назад идти, как в воздухе зашелестело, и снова белые утки прилетели, скоренько красавицами обернулись и заходят в воду купаться. Слуга думает: «Ах, чтоб вы провалились! Нечасто таких увидишь. Пойти, шутки ради, поближе на их одежду поглядеть».
Вот подобрал слуга одежку одной девицы, вертит в руках, разглядывает, никак не наглядится. А девица вскоре заметила, что плохо ее дело. Подплыла она к берегу и просит жалобно-прежалобно:
— Добрый молодец! Не потешайся надо мной; положи одежу на место, где она лежала.
Как тут быть? Попросила — он и положил. Да в тот самый миг обернулись девицы утками и улетели, а слуга превратился в свинью и только им вслед поглядывает.
Вечером старичок приходит и видит — свинья посреди двора. Тут он сразу смекнул, что случилось. Делать нечего, сделал он свинью снова человеком и говорит так:
— Коли тебе так полюбилась та девица, тогда уж, бог с тобой, женись на ней.
— Да, поди-ка женись! Не остается она со мной, как только одежу отдаю, так сразу улетает.
— Не остается? Чего ж ей оставаться! Зачем отдаешь одежу, зачем на уговоры поддаешься? Не отдавай одежу до тех пор, пока клятву не даст остаться с тобой.
Ладно. На следующий день старичок снова уходит, оставив слугу одного. Вот отвязывает он лыко на воротах, идет к озеру и поджидает на бережку белых уток. Вскоре прилетают утки, оборачиваются девицами, раздеваются и идут в озере купаться. А он тем временем берет одежу той, что приглянулась ему, вертит в руках, глядит — наглядеться не может: «Вот одежка, так одежка!»
А девица подплывает к берегу и давай его упрашивать:
— Добрый молодец, не потешайся надо мной, положи одежу на место, где она лежала!
— Проси сколько угодно — не положу; поклянись стать невестой моей и не улетать от меня, тогда отдам одежу, иначе ни за что.
Уж она и так его уламывала, и этак, да ни в какую он ей не поддается; под конец все же говорит она «да» и клянется, что никуда не уйдет, как бы сестры ее ни уговаривали.
Тогда отдал слуга одежку. Она оделась скорехонько, пошла вместе со слугой на двор к старичку, там они и поженились; а обе сестры обернулись утками и улетели прочь.
Прошло немного времени, вот слуга и говорит старичку:
— Пойду-ка я с женой к королю, а то не знает он, куда я подевался.
Старичок молвит ему в ответ:
— Ступай, сынок, ступай, живи себе счастливо; только остерегайся перед королем хвалить жену. Оно лучше, ежели королю невдомек будет, что ты тут оженился.
Ладно. Приходит слуга домой и никому ни слова о том, что на чужой стороне такую красавицу в жены взял; жена тоже ни королю, ни другим на глаза не кажется. До поры до времени все шло благополучно, но вот стал король примечать, что слугу у него вроде бы подменили. Где бы ни был — все только и норовит, как бы в свою комнатушку забиться, и пропадает там. Однажды слуга опять улизнул тайком от короля. А король, не будь дурак, взял да и подглядел в замочную скважину, чем он там занимается в своей комнате. Смотрит — а у слуги жена, как солнце, красивая.