Латышские народные сказки
Шрифт:
— Братец, куда торопишься? Что так грустно глядишь?
— А! Разве все горести расскажешь!
— Ты же всегда рассказывал. Отчего сейчас таишь?
— Ничего, ничего! Другим разом расскажу! — отмахнулся братец и дальше пошел.
Вот опять проходит время. Брат все забыл, снова начал к сестре захаживать. Ведьма все зубами скрежещет. И вот как-то утречком, когда брат у сестры был, взяла ведьма и прирезала всех овец. Приходит муж, а ведьма давай голосить:
— Опять к сестрице побежишь? Погляди, что она этой ночью у нас натворила! Всех овец прирезала!
Пока она вопит, брат взял кошель с деньгами и на базар — овец покупать. Идет мимо избушки, выходит сестра:
— Братец, куда торопишься? Что так грустно глядишь?
— А! Разве все горести расскажешь?
— Так ведь ты всегда рассказывал. Отчего сейчас таишь?
— Ничего! Другим разом расскажу! — отмахнулся братец и дальше пошел.
Вот опять проходит время. Брат все забыл, снова начал к сестре захаживать. Ведьма все зубами скрипит да голову ломает, как бы заставить мужа с сестрой расправиться.
«А возьму-ка я да убью своего младенца, а потом скажу: „Когда тебя дома не было, прибежала твоя сестра с ножищем и порешила нашу дорогую крошку“. Тут-то уж он не вытерпит!»
Так и сделала. Уехал муж дрова рубить, а ведьма зарезала своего ребенка и ждет мужа. Приехал тот — о, господи! — и пошли слезы да причитанья.
— Дорогой наш малютка — нету его в живых, нету! Пока я в хлеву была, прибежала твоя сестрица ненаглядная, словно зверь какой, вот с этаким ножищем и зарезала ребенка нашего в колыбельке! Все она, сестра твоя! Ой, горе мне! Что же делать, как же мне быть? У самого нашего двора убийца живет, мужа моего опутала — тот уж и мне больше не верит. Кончится тем, что и меня скоро убьют!
Упала ведьма на землю, катается, а в дом входить не хочет. Пошел муж туда, увидал ребенка — и кровь у него закипела. Вышел он к жене, слезы утирает, советуется, как дальше быть.
— Как быть? Возьми топор, отруби ей обе руки. Тогда пусть живет рядом с нами. Без рук-то уж не сможет она худа чинить. А уж так это дело оставить, дорогой мой муженек, нельзя!
Тяжело у брата на сердце, но взял он топор и пошел делать то, на что жена подбила. Как только отошел подальше, жена вмиг вспорхнула бабочкой и плакать перестала, даже на ворота еще забралась, чтобы увериться, пойдет ли муж к сестре в избушку.
Пошел он. Навстречу сестра выходит:
— Что ты, братец, плачешь?
— Беда-то какая! Пойдем со мной!
Сестра подумала: верно, ведет свою беду показать. И пошла с ним. Подходят в лесу к кривой березе. Остановился брат.
— Вот это и есть твоя беда? — спрашивает сестра.
— Она самая, — отвечает брат. — Положи руки на березу, тут тебе моя беда и явится!
Положила сестра руки. Как ударит по ним брат топором — и, не глядя, домой скорей бежать. Застонала сестра, запричитала: «Кровушка, не теки! Красота, не пропади!»
И вот диво! Кровь не течет, а личиком сестра краше солнца стала.
Долго бедняжка безрукая по лесу бродила. И вот как-то ночью вышла к замку одного короля. У замка был большой яблоневый сад и в самой
Вошла сестрица потихоньку в сад и стала, как могла, ртом яблоки прямо с ветки есть. Наконец увидала алмазную яблоню, подошла к ней. Все так и засияло! Светится алмазная яблоня, светится сестрицын лик, светятся золотые яблоки. Одно яблоко сестра прямо с ветки съела. А потом опять в лес ушла.
Утром старый король прибегает к сыну.
— Сынок, ступай этой ночью яблоню стеречь — одно золотое яблоко пропало!
Пошел ночью королевич яблоню стеречь. Ждал, ждал — никто не идет. Только вдруг глянул — в терновнике, недалеко от яблони, что-то светлое шевельнулось. Подошел поближе, глядит — человек. Девица. И личиком, точно солнышко, светится. А ну-ка вылезай оттуда! Что ж, она согласна, только если ей за это золотое яблоко дадут. Подает ей королевич яблоко — бери, дескать. А как его взять? Рук-то нет. Так прямо ртом и взяла. Взяла яблока и опять хочет уйти, а королевич говорит:
— Не уходи! Коли дал я тебе золотое яблоко, так будь моей невестой.
Она бы с охотой, только пусть он хорошенько подумает — куда ему такую, безрукую?
— Нет, нет, мне твоя красота дороже твоих рук! — говорит королевич и ведет ее к отцу. Король не противится: «Бери, если нравится, не беда, что рук нет».
Ну и сыграли свадьбу.
На другой год пошел молодой король с отцом на войну. А в ту пору родился у безрукой королевы сын, такой же красивый, как и она сама, только еще с золотыми волосами. Все дивились на такого ребенка. А у королевы душа не на месте. Надо же короля известить о такой радости.
Ладно. Тут же пишут письмо, так-де и так, родился у королевы сын, точно ясное солнышко, да еще златокудрый. И повез гонец письмо королю. Королева ему перед тем наказала:
— Спеши, не останавливаясь. Если уж вовсе из сил выбьешься, так на полдороге увидишь избушку, где я раньше ютилась. Заверни в нее отдохнуть либо переночевать. Только не доверяй никому из тех, кто туда войдет!
Скакал, скакал гонец — на третий вечер, с заходом солнца, из сил выбился. Немного погодя увидал избушку. Заходит в нее — там ни души. Чего ждать? Закрыл дверь и улегся. А братнина жена, ведьма, услыхала, что дверь хлопнула, затопала, заковыляла скорее поглядеть, что там — золовка вернулась, либо кто чужой забрел? Глядит — нет, не золовка, чужой парень.
— Чего тебе здесь надобно?
— Зашел переночевать.
— Куда скачешь?
— К королю на войну.
— Вести какие-нибудь новые есть?
— Есть и новые, есть и старые — какие хочешь!
— Что ж это ты с такой дороги на голом полу спишь? Погоди, сейчас я тебе мягкую постель взобью!
Парень согласен — худо ли! Спасибо! Притащила она ему перину, взбила ее, а сама домой не уходит, ждет за углом, пока он уснет. И только он уснул, ведьма потихонечку прокралась, так что и дверь не скрипнула, и давай по его карманам шарить. Нашла письмо и узнала из него, какая у золовки радость.