Латышские стрелки в борьбе за советскую власть
Шрифт:
Борьба не была легкой – победу над Деникиным пришлось добывать в героических, кровавых сражениях. Как читаем в документе № 110, А.И. Егоров – командующий Южным фронтом – десять лет спустя писал: «В самый тяжелый период нашей Гражданской войны в октябре 1919 года, когда самому существованию советской страны угрожала смертельная опасность и банды Деникина, заняв г. Орел, имели устремление и приказ Деникина захватить Москву, латышские стрелки своим героическим натиском и беззаветной преданностью делу пролетариата сломали упорство врага и положили начало разгрому всей южной контрреволюции».
После разгрома армии Деникина, освобождения Белгорода, Харькова и Екатеринослава латышские стрелки принимали активное участие
В воспоминаниях П.Я. Плаудиса ярко показана героическая борьба латышских стрелков 5-го Земгальского полка в степях Северной Таврии. Попав в окружение крупных вражеских сил, они отбивали одну атаку за другой, пока от полка не осталась лишь горсточка стрелков, которые, измученные до потери сознания, были взяты в плен. В воспоминаниях говорится о тех страданиях, которые пришлось пережить пленным стрелкам, о бесчеловечных издевательствах, насмешках, голоде и побоях.
Интересна и содержательна статья А.Д. Румянцева, рассказывающая о боевой дружбе русских и латышских воинов.
После разгрома армии Врангеля Латышская стрелковая советская дивизия перестала существовать как самостоятельная часть Красной армии и ее полки влились в 52-ю дивизию Красной армии.
Подвиги латышских стрелков в период Гражданской войны вписали блестящую страницу в историю латышского народа. Стремясь присвоить завоеванную латышскими стрелками славу, идеологи латышской буржуазной эмиграции за границей взялись за фальсификацию истории стрелков, пытаясь доказать, что латышские стрелки будто бы боролись не за советскую власть, а за буржуазную Латвию. Лживость этих утверждений очевидна – каждому известно, что латышские стрелки до последнего вздоха оставались преданными Октябрьской революции и советской власти. Тысячи латышских стрелков в героической борьбе отдали свои жизни за свободу и независимость, за счастливую жизнь будущих поколений. Об этом убедительно говорят воспоминания и документы настоящего сборника.
I. Латышские стрелки в период Октябрьской революции и в начале гражданской войны (1917–1918)
Под красным знаменем стрелков
Я.П. Калнынь,
бывш. стрелок 4-го латышского стрелкового полка,
член партии с 1917 г
Февральскую революцию наша рота встретила в Риге, притом в несколько необычной обстановке. Однажды рано утром нам приказали отправиться в район Болдераи, якобы для проведения учебных стрельб.
Близ Болдераи навстречу нам вышли моряки и остановили нас. Наши офицеры около получаса разговаривали с ними. Как выяснилось позже, матросы уже знали о революции и, полагая, очевидно, что мы настроены реакционно, воспротивились нашему продвижению вперед. Пришлось вернуться назад. Через несколько часов нас выстроили и начальство объявило, что царь свергнут, а государством впредь будет управлять Дума. Объявление было очень кратким и сухим.
Вскоре в казармах появились представители большевиков, которые разъяснили сложившееся положение и сказали нам, что революция передаст власть трудящимся, что надо образовать солдатские комитеты и установить связь с другими частями. Мне пришлось быть в составе делегации стрелков, которая посетила солдат 55-го Сибирского полка. Авторитет и влияние большевиков в нашей роте быстро возрастали. Наиболее близки солдатам были большевистские лозунги о передаче власти трудящимся и о необходимости покончить с войной. Быстро устанавливались связи и укреплялась дружба с сибирскими стрелковыми полками. В большевиках мы видели ту конкретную силу, которая боролась за новое, светлое будущее. Я примкнул к большевикам, выполнял различные их поручения. 3 июня 1917 года меня приняли в партию.
Офицеры всячески старались затормозить развитие революции. Они уверяли, что, поскольку царь свергнут, революция уже добилась своего и что солдаты должны оставаться верными своему долгу до полной победы.
Наш 4-й стрелковый полк перевели в центр города для несения гарнизонной службы. Мы расположились на улице Авоту.
Стоило только стрелкам услышать, что кто-либо оскорбил солдата или иным образом задел солдатские интересы, как они сразу же, не дожидаясь распоряжения, спешили на помощь. Так было при получении известия о нападении на газету «Циня» или же когда контрреволюция собиралась разоружить подразделение одного из сибирских стрелковых полков и во многих других случаях.
Затем наш полк был направлен на фронт в район Олайне.
В мае я в качестве делегата с позиций участвовал в работе съезда латышских стрелковых полков. Все принятые на съезде резолюции были внесены большевиками; решено было не выполнять приказов о наступлении и, чтобы покончить с войной, начать братание с немецкими солдатами. Те, кто высказывался за продолжение войны, никакой поддержки на съезде не нашли.
Перед съездом поговаривали, что состоится парад, т. е. смотр латышских стрелковых полков, на котором будет присутствовать и Керенский. Но, очевидно, дух майского съезда латышских стрелков лишил Керенского всякого желания встретиться с ними, и эта встреча так и не состоялась.
Буржуазное Временное правительство и главное командование поняли, что латышские и сибирские стрелковые полки в наступление идти не желают. Выход из положения командование пыталось найти в создании так наз. ударных групп, или «батальонов смерти», которые предусмотрено было использовать как в качестве инициаторов военных действий, так и для борьбы с революционными частями.
Из нашей части в «ударники» не пошел никто. Вспоминается один случай. Офицеры объявили, что солдаты, желающие вступить в ударные группы, должны собраться в определенном месте в лесу. Партийная организация направила туда 15 человек, в том числе и меня, чтобы мы помешали вербовке «ударников». В указанное место мы пришли заранее. Явились и организаторы вербовки – три офицера и три «ударника» с изображением черепа на рукавах. Увидев нас (больше никто из солдат не пришел), они обрадовались, думая, что мы желаем записаться, но мы посоветовали им отправиться туда, откуда они явились. Это они и сделали без промедления.
«Смертников» стали вербовать в тыловых частях, а также среди гражданского населения и даже среди женщин.
Один из отрядов «смертников» расположился по соседству с нами, якобы с целью разведать наш участок фронта. Но мы заявили им, что в подобной услуге не нуждаемся, и посоветовали убираться подальше. Наше указание они выполнили без возражений.
К нам на фронт прибывали и вербовщики в меньшевистскую партию, однако последователей у них не нашлось.
В 3-м взводе 2-й роты 4-го полка нас было 7 коммунистов – Янис Калнынь, Янис Лацис, Янис Блигзне, Плуме, я и еще два товарища, фамилий которых теперь не помню. Под руководством партийной организации проводилось братание с немецкими солдатами. К сожалению, нам очень редко приходилось встречать немецких солдат одних, без офицеров. Наши офицеры всеми силами старались помешать братанию. Они даже приказали открывать артиллерийский огонь по передовой линии, если там будет происходить братание. Для того чтобы передовая линия во время братания не подверглась обстрелу, нам пришлось послать на батарею своих людей.