Лавандовая комната
Шрифт:
Кирайи сама сделала робкому биологу предложение, и он, глубоко потрясенный своим счастьем, пробормотал «да». Он наверняка подумал о своих рецепторах, которые вертелись, как сверкающий шар на дискотеке. Вскоре он отправился с беременной Кирайи в Америку и потом регулярно посылал Эгаре снимки своих сыновей-близнецов. Сначала просто фотографии, потом прикрепленные файлы. Это были молодые мужчины спортивного вида, открыто и лукаво улыбающиеся в объектив и очень похожие на свою мать. Ровесники Макса.
Насколько иначе Виджайя прожил
Макс, писатель, носитель наушников, будущий толкователь снов. Мой новоиспеченный добровольно-принудительный «сын». Неужели я уже такой старый, что произвожу впечатление отца взрослого сына? И… так ли уж это страшно?
И тут, посреди речной марины, мсье Эгаре вдруг почувствовал острую тоску – желание иметь семью. Иметь кого-нибудь, кто потом будет с радостью вспоминать о нем. Обрести возможность вернуться назад, в ту точку, в которой он не прочитал письмо.
А ты лишил Манон именно того, о чем сам так тоскуешь: ты отказался от воспоминаний о ней. Отказался произносить ее имя. Думать о ней каждый день с любовью и нежностью. Ты безжалостно изгнал ее из своего сознания. Фу, Жан Эгаре! Фу! Позор тебе, выбравшему страх!
«Страх изменяет, деформирует твое тело, как неумелый скульптор уродует ценный материал, – услышал он внутри себя голос Виджайи. – С той лишь разницей, что тебя вырубают изнутри и никто не видит осколков и целых слоев, которые откалываются от твоих стенок. Ты внутренне становишься все тоньше и уязвимей, и в конце концов любое крохотное чувство вышибает тебя из равновесия. Всего одно объятие – и тебе уже кажется, что ты разрушен, что ты погиб».
Если Жордану когда-нибудь понадобится отеческий совет, он скажет ему: «Никогда не слушай, что тебе говорит твой страх! Страх делает нас дураками».
19
– Ну и что будем делать? – спросил Макс Жордан после рекогносцировки местности.
Маленький продуктовый магазин в гавани и бистро у кемпинга отказались принять плату за товары в виде книг. Мол, их поставщики работают, а не читают.
– Фасоль с сердцем и курятиной, – предложил Эгаре.
– Нет, только не это! Может, я и смогу есть фасоль, но не раньше, чем вы произведете сложнейшую операцию на моем мозге.
Макс обвел взглядом гавань. Всюду сидели на палубах люди, ели, пили и оживленно беседовали.
– Придется нам мобилизовать все свои социальные навыки и влиться в какую-нибудь компанию. Сейчас я нас куда-нибудь приглашу. Как насчет британского джентльмена?
– Ни в коем случае! Это же попрошайничество! Это…
Но Макс уже устремился к одной из плавучих дач.
– Эй, на борту! – крикнул он. – Привет от санитаров книжной скорой помощи! Наши съестные припасы, к сожалению, упали за борт и были съедены сомами. У вас не найдется лишнего кусочка сыра для двух одиноких странников?
Эгаре
– Жордан!.. – прошипел он и подергал Макса за рукав его синей рубашки. – Умоляю!.. Не позорьте меня! Нельзя же вот так просто приставать к дамам!
Макс посмотрел на него так, как когда-то смотрели на них с Виджайей их сверстники-подростки. В компании книг они оба чувствовали себя как яблоки на яблоне. Но в компании чужих людей, особенно девчонок и женщин, они, как тинейджеры, теряли дар речи от робости. Вечеринки были для них пыткой. А заговорить с девчонкой было равносильно харакири.
– Мсье Эгаре, мы немного подкрепимся и отблагодарим дам увлекательной беседой и невинным флиртом. – Он испытующе посмотрел на Эгаре. – Вы ведь, наверное, припоминаете, что это такое? Или об этом тоже можно прочитать без всякого ущерба для здоровья в какой-нибудь книге?
Он ухмыльнулся.
Эгаре не ответил. Молодым мужчинам, похоже, трудно себе представить, что человек может разочароваться в женщинах. Точнее, что с возрастом эта проблема все больше обостряется. Чем больше узнаёшь о женщинах и о том, чт'o мужчина в их глазах может сделать неправильно… Начиная с обуви и далеко не заканчивая умением слушать.
Чего он только не наслушался на приемных часах для родителей в школе в качестве незримого свидетеля!
Женщины могут годами веселиться по поводу чьей-то манеры здороваться. Или чьих-то брюк. Или зубов. Или предложения руки и сердца.
– Я и в самом деле считаю фасоль неплохой идеей, – сказал Эгаре.
– Да бросьте вы! Когда у вас в последний раз было свидание?
– В тысяча девятьсот девяносто втором году.
Или вчера. Но Эгаре не знал, был ли ужин с Катрин свиданием. Или чем-то большим. Или чем-то меньшим.
– В тысяча девятьсот девяносто втором году? Я в этом году родился. Это… занятно. Ну хорошо. Обещаю, что это будет никакое не свидание, а мы просто идем ужинать. С умными женщинами. Все, что от вас требуется, – это иметь наготове пару комплиментов и тем для разговора, из тех, что нравятся женщинам. Думаю, вам, как торговцу книгами, это вполне по силам. Процитируйте там что-нибудь для разнообразия…
– Ну ладно, – сказал Эгаре.
Он быстро перелез через низенькую ограду, сбегал на близлежащий луг и вернулся через несколько минут с пышным букетом полевых цветов.
– Это вместо цитат, – сказал он.
Трех дам в полосатых топах звали Анке, Коринна и Ида. Они оказались немками, всем было за сорок, все любили книги; французский у всех трех оставлял желать много лучшего, и путешествовали они по рекам, чтобы «забыться и забыть», как выразилась Коринна.
– Серьезно? А что именно, если не секрет? Надеюсь, не мужчин? – спросил Макс.