Лавандовая комната
Шрифт:
Это игра, о которой знает каждый. Но каждый делает вид, будто ее вовсе не существует. Разве что где-нибудь очень далеко, в очень безобидной форме, не по-настоящему.
Какое там «не по-настоящему»!
Я испытываю жуткий стыд, от которого пылают мои щеки, коленями ощущаю острую тоску, ложь, железными когтями впившуюся мне между лопатками.
Дорогой мама-папа, сделай так, чтобы мне не надо было принимать никаких решений, прошу тебя!
Сделай так, чтобы
22
Мсье Эгаре чувствовал скользившие по нему взгляды, пущенные из-под подкрашенных ресниц. Если, перехватив и удержав взгляд какой-нибудь женщины, он ответит на него, то тут же окажется вовлеченным в «кабесео», беззвучный диалог глаз, который в танго служит важнейшим средством коммуникации. «Вопрошание глазами».
– Жордан, смотрите в пол! Не смотрите на женщин, – шепотом сказал он. – Если женщина заметит, что вы на нее смотрите, она подумает, что вы спрашиваете, можно ли ее пригласить. Вы танцуете аргентинское танго?
– Когда-то я был неплох в вольной программе с веером.
– Аргентинское танго – это почти то же самое. В нем всего несколько неизменных комбинаций па. Вы прижимаетесь к своей партнерше, сердце к сердцу, и слушаете ее – как она хочет, чтобы вы вели ее.
– Слушаю? Но тут же никто не разговаривает.
Он был прав. Ни женщины, ни мужчины, ни танцующие, ни сидящие или стоящие не тратили энергию на разговоры. При этом все говорилось без слов: «Веди меня уверенней! Не так быстро! Дай мне пространство! Давай поиграем! А ну, иди сюда!» Женщины корректировали действия мужчин – то чиркнув пяткой по икре партнера («Сосредоточься!»), то выписав стилизованную «восьмерку» («Я – королева!»).
В других местах мужчины иногда, во время четырех следующих один за другим танцев, прибегали к магической силе слов, чтобы пробудить в своей партнерше страсть. Они шептали ей по-испански в ухо, в шею, в волосы – туда, где горячее дыхание возбуждает кожу: «Я просто сатанею от твоего танго!.. Ты сводишь меня с ума!.. Твое сердце будет петь от счастья под аккомпанемент моего сердца!..»
Но здесь таких «шептунов» не было. Здесь все говорилось глазами.
– Мужчины изучают женщин незаметно, – шепотом объяснял Эгаре Максу правила «кабесео».
– Откуда вы все это знаете? Тоже из какой-нибудь книги?
– Нет, не из книги. Слушайте и не перебивайте! Вы медленно – но только очень медленно! – обводите взглядом присутствующих дам… И выбираете, с кем бы вы хотели танцевать следующую «танду», цикл из четырех танцев. Или пытаетесь понять, кто из них хочет танцевать с вами. Вы спрашиваете долгим прямым взглядом. Если на него отвечают – кивком или полуулыбкой, значит приглашение принимается. Если дама отводит взгляд в сторону, это означает: «Нет, спасибо».
– Классно! – шепотом ответил Макс. – Это «нет, спасибо» – такое тихое, что не надо бояться опозориться.
– Вот именно. Далее вы встаете, подходите к даме и галантно приглашаете ее. Заодно, по пути, можете удостовериться, что положительный ответ дали именно вам, а не господину, стоящему у вас за спиной или где-то сбоку от вас.
– А после танца? Я приглашаю ее в бар?
– Нет. Вы провожаете
Они украдкой, исподлобья наблюдали за парами. Через какое-то время Эгаре указал подбородком на одну женщину, на вид лет пятидесяти, которой, однако, могло быть и под семьдесят. Черные волосы с проседью, туго завязанные узлом на затылке, как у танцовщицы фламенко. Очень хорошее танцевальное платье. Три обручальных кольца на одном пальце. Она держалась как балерина – стройная и гибкая, но при этом крепкая, как молодая ветка ежевичного куста. Блестящая танцовщица, точная и уверенная в движениях и при этом настолько мягкая, что, порхая вокруг неподвижности или робости своих партнеров и маскируя их неумение своей грацией, она создавала впечатление легкости и непринужденности их дуэта.
– Вот ваша партнерша, Жордан.
– Эта?.. Нет, она слишком хорошо танцует. Я боюсь!
– Вот и запомните это чувство. В один прекрасный день вы захотите об этом написать, и вам очень пригодится воспоминание о том, как вы «танцевали страх».
Пока Макс, движимый храбростью отчаяния, пытался привлечь к себе взгляд «ежевичной королевы», Жан неторопливо направился к стойке бара и попросил налить себе глоток пастиса со льдом. Он был… взволнован. Да, по-настоящему взволнован.
Как будто ему предстояло через минуту выйти на сцену.
Как его колотило перед каждой встречей с Манон! Его трясущиеся пальцы превращали бритье в кровавую резню. Он никогда не знал, что ему надеть, хотел казаться сильным, стройным, элегантным и в то же время небрежно-невозмутимым. Он тогда начал бегать и заниматься атлетикой – чтобы понравиться Манон.
Он сделал глоток пастиса.
– Grazie [43] , – сказал он интуитивно.
– Prego, Signor Capitano [44] , – ответил маленький круглый усач за стойкой на певучем неаполитанском наречии.
43
Спасибо (ит.).
44
Пожалуйста, синьор капитан (ит.).
– Вы мне льстите. Я не настоящий капитан…
– О, еще какой настоящий! Кунео знает, что говорит.
Из динамиков понеслась бойкая популярная музыка. Cortina – сигнал к смене партнеров. Через полминуты оркестр начнет следующую «танду».
Эгаре видел, как «ежевичная королева», сжалившись над бледным, но храбро вскинувшим голову Максом, милостиво позволила ему вывести ее на середину зала. Всего через несколько шагов она мгновенно превратилась в императрицу; с Максом, который еще секунду назад беспомощно висел на ее руке, тоже произошла внезапная метаморфоза: сняв наушники, он отшвырнул их в сторону. Он словно вдруг вырос на несколько сантиметров, плечи его стали шире, грудь выгнулась, как у тореадора.