Лавандовое поле надежды
Шрифт:
– Я и не прошу сочувствия. Его никто из нас не заслужил. Впрочем, некоторые пытались хоть что-то изменить.
– К сожалению, неудачно.
Они добрались до Тюильри. В сумеречном воздухе витал запах дыма: по всему городу пылали праздничные костры, на которых сжигали немецкие флаги и мундиры. Взошла луна, омывая парк призрачным сиянием. Вечер выдался теплым – лету все равно, бушует война или настает мир.
– Килиан, сегодня это неподходящее место.
– Боитесь?
– Только
– Не стоит. Помните, я вооружен.
Люка это заверение не впечатлило. Револьвер – плохая защита от разъяренной толпы. Килиан скинул сапоги.
– Полковник, что вы делаете?
– Хочу пройтись босиком по траве. Это лунное великолепие напоминает мне далекие дни в Пруссии, когда жизнь была гораздо проще.
– Вы не можете забыть то, в чем виновата ваша страна.
– Нет, не могу, Равенсбург. Но очень хочется попытаться.
Килиан основательно приложился к кальвадосу и протянул бутылку Люку. Тот покачал головой.
– Да полно вам! Глоток-другой меж победителем и побежденным…
– А, какой из меня победитель!
– Вы завоевали ее, Равенсбург. Мне с вами не потягаться.
Только сейчас Люк осознал, что разговор перешел на Лизетту. Полковник, всегда такой аккуратный, подтянутый и опрятный, сейчас бродил по лужайке босиком, то и дело прикладываясь к бутылке.
– Кстати, ей нравится. – Килиан взмахнул бутылкой. – Кальвадос. Запомните.
– Нет. Он будет напоминать ей о вас.
Килиан снова протянул ему бутылку.
– Равенсбург, давайте выпьем за Париж, за спасение города от гитлеровских пожарищ.
Люк неохотно взял бутылку.
– За это я выпью.
Килиан радостно смотрел, как он подносит бутылку к губам. Крепкая яблочная водка обожгла горло. Люк вспомнил, как пил кальвадос с отцом…
Килиан снова завладел бутылкой.
– Собираетесь напиться?
– И еще как!
– Хотите, чтобы мир узрел полковника Килиана в стельку пьяным?
Килиан загадочно улыбнулся.
– Угощайтесь.
Люк помотал головой. Килиан развернулся, бессвязно выкрикивая что-то навстречу ночи, а потом сделал еще глоток. Похоже, он пил весь день. Действие спиртного сказывалось – он нетвердо стоял на ногах.
– Не хватит ли? – спросил Люк.
– Нет. Я еще не утратил способность думать.
Люк вздохнул и огляделся. Издалека доносились выстрелы. На Елисейских Полях весело шумела толпа. Кто-нибудь из парижан забредет сюда, покинув безопасность родного квартала ради этих благодатных мест, где обычно прогуливались немцы.
В Париж вступали победоносные отряды французов, американцев и англичан, их приветствовали мужчины, целовали
Килиан, закрыв глаза, медленно кружил по лужайке.
– Полковник, нам пора.
– Никогда мне уж не танцевать, – с трудом выговорил тот. – Никогда не обнимать женщин…
Он повернулся, собираясь добавить что-то еще, и в этот миг Люк краем глаза заметил какое-то движение сбоку. Из-за поворота на дорожку выбежала стайка юнцов, жаждущих затеять драку.
– И что это у нас тут? – поинтересовался подросток лет пятнадцати, с совсем еще детским лицом и копной черных волос. В руке он держал револьвер.
Люк обвел всю компанию тяжелым взглядом. Вооруженный паренек, похоже, был самым старшим. Его спутники отчаянно трусили и нервно поглядывали на бравого предводителя.
– Все в порядке, ребята. Только без неприятностей, идет? – решительно заявил Люк, вскидывая руки, чтобы продемонстрировать, что он не вооружен.
– Да это ж нацист! – завопил один из юнцов.
– Нет, ничего подобного! – поспешно возразил Люк. – Разве я похож на нациста? Я сам из маки! – Хорошо, что он не забыл сегодня приколоть значок маки – двойной крест. Он торопливо отвернул воротник. – Вот, смотрите, я такой же француз, как и вы.
– Мы про него говорим! – крикнул парень с револьвером.
– Про него? Не глупи! Он снял этот мундир с фрица, которого сам же и убил. Гляньте, чего мы стащили. Хотите?
Слова Люка не убедили мальчишку, но бутылка притягивала.
– Дайте им бутылку, – шепнул Люк Килиану.
Полковник, вынырнув из мира расплывчатых грез, начал осознавать происходящее. Он выхватил пистолет, взвел курок и наставил оружие на мальчишек.
– Руки прочь от моего кальвадоса, – произнес он. По-немецки.
Юнцы испуганно отшатнулись. У вожака тряслись руки.
– Ты хоть стрелять-то из этой штуки умеешь? – спросил его Килиан по-французски.
– Да он бош! – завопил тот.
– Да, юноша, именно, – прорычал Килиан. – А вот он – нет. Мой спутник. Он ровно тот, кем представился. Верный француз. Отважный партизан. Поймал меня и привел сюда – надо полагать, чтобы тут и прикончить.
– Это правда? – спросил юнец.
Остальные попятились. Глаза Килиана горели опасным огнем, а дуло пистолета уставилось мальчишке в сердце. Нет, полковник не промахнется.