Лавина (сборник)
Шрифт:
Юрист Леня существовал где-то за чертой. Его как бы не было, хотя он был.
Лилек стала подумывать о разводе и о новом браке. Хотелось быть вместе всегда, всегда, всегда…
Однажды Максим позвонил и отменил свидание. Он заболел, у него двухстороннее воспаление легких.
Лилек терпела разлуку два дня, а потом не выдержала, взяла с работы белый халат и шапочку и явилась к Максиму на квартиру. Вроде как врач из поликлиники.
Ей открыла Зина. Лилек ступила в сердце семьи.
Квартира была блочная, типовая, с полированной мебелью на тонких ножках. Висел запах тушеного
Зина — большая, уютная. Две большие груди и большой живот походили на три засаленные подушки. От нее пахло тушеным луком. Она не хотела нравиться и не хотела казаться лучше, чем есть. И именно поэтому нравилась.
Зина провела Лилька к больному. Максим засветился лицом и глазами. Зина ничего не заметила, потому что в эту секунду в комнату влетели мальчишки. Один выдирал у другого что-то изо рта.
— Он схватил мою жвачку! — вопил принц Чарльз.
Зина быстро щелкнула им подзатыльники, мальчишки выкатились, шум переместился за стенку. Зина поторопилась к ним, чтобы разобраться и восстановить справедливость. Чувствовалось, что она здесь главная и все держится на ней. Максим — только материально несущая балка.
Лилек молча раскрыла свой чемоданчик, достала горчичники, растирки. Стала, как медсестра, растирать ему спину, чтобы не было застоя. Потом укутала в пуховый платок, который тоже принесла с собой. Укрыла одеялом под горло. И села рядом.
Надо было о чем-то говорить. Максим стал пересказывать интересное исследование о раке, которое он недавно прочел в американском журнале. Статья американского профессора по имени Иуда Форман.
Тема была интересна Лильку, но она слушала невнимательно. Думала о другом. О чем? О том, что она протянула руку к чужому. Воровка. На кого замахнулась? На детей? На Зину, которая батрачит с утра до вечера… Лилек хотела только Максима. Ей казалось: изъять Максима, а все остальное пусть останется по-прежнему. В том-то и дело, что по-прежнему ничего не останется. Все рухнет, потому что они с двух сторон — Максим и Зина —. равноценно поддерживают эту конструкцию: семья.
— О чем ты думаешь? — заметил Максим.
— О том, что профессора зовут Иуда, — сказала Лилек. — Я думала, что этим именем никто не пользуется. Оно настолько скомпрометировано…
Заглянула Зина и пригласила Лилька поесть. Максим настаивал. Пришлось согласиться.
И вот они втроем сидят на кухне и едят бефстроганов. Блюдо приготовлено классически, в сметане. Боже, как давно Лилек не ела бефстроганов. Все больше сосиски.
Зина рассказывала жуткую историю о том, как в их районе бандиты приковали к батарее беременную женщину, а сами стали искать ценности и валюту. А потом сообразили, что не туда пришли. Перепутали квартиру.
— И дальше что? — спросила Лилек.
— Ничего. Ушли, — ответила Зина.
История имела счастливый конец. Наручники отстегнули и ушли.
Хэппи энд. Вкусная еда. Прочность бытия. Так сложилось у Зины и Максима. Хорошо ли, плохо ли, но сложилось и летит, как самодельный летательный аппарат.
Лилек поблагодарила и стала прощаться.
— Заходите, — попросила Зина. — Просто так. В гости.
Она ничего не заподозрила, чистая душа.
Начались страдания. Их любовь стала походить на те самые клетки, которые пожирают кислород из организма. Все это вело к полному краху. И Лилек решила не ждать. Порвать без объяснений. Как будто нырнула на большую глубину. Задыхалась. Всплывала на мгновение — и опять на глубину.
Максим понял. Согласился. Потянулись мучительные дни без него. Потом дни переросли в месяц и в год.
Больше ничего значительного в жизни Лилька так и не случилось. Кроме самой жизни. Постепенно она привыкла к тому, что ничего не происходит. Меняются только больные и времена года. А все остальное остается по-прежнему, и это очень хорошо. Ей нравилось просыпаться и встречать день утром. И провожать его вечером. Она научилась делать бефстроганов по правилам, в сметане. Сверху посыпала травкой, мелко рубила.
Леня приходил с работы, молча ел. Потом садился, читал газету.
Лилек иногда задумывалась: чем жить дальше? Как разнообразить свое существование? Она знала как врач, что старость — это болезнь. Старость надо преодолевать. На это уйдет время. Новая цель — продление жизни. Это ложная цель. Но если разобраться — все цели ложные: любовь, которая все равно кончается. Успех, который не что иное, как самоутверждение.
Лилек решила сделать в квартире ремонт. Друзья порекомендовали армянскую бригаду. Пришли три брата-армянина, в джинсах, худые и смуглые. Не особенно молодые, старшему — пятьдесят, но все-таки молодые, с сединой в густых волосах.
Лилек расцвела, руководила, командовала. Армяне охотно подчинялись, склонив головы, притушив южный блеск глаз. Блеск оказался не столько южный, сколько алчный. Они приехали заработать деньги «на семю» — так они произносили слово «семья». А страшненькая русская интересовала их только как источник дохода. Они быстро поняли, что ее можно раскрутить — то есть взять в два раза больше.
Армяне обманывали Лилька налево и направо. Младший, по имени Ашот, постоянно что-нибудь выпрашивал: то раскладушку, то одеяло.
Лилек любила быть сильной и благородной. Она все отдавала и любовалась собой.
Ашот рассказывал, что живет в маленьком городе. Единственный культурный центр — базар. Армяне там собираются и проводят время. Работы нет. Страна разрушена. Взрослые мужчины разбрелись кто куда, лишь бы найти работу. Живут бесправно, как рабы. Милиция их отлавливает и штрафует, по сути, грабит. Дома у него жена и трое детей. Жену зовут Изольда. Армяне любят давать экзотические имена. С женой они спят в разных комнатах — так решила жена, потому что он постоянно к ней пристает. Изольда не может заниматься любовью так часто и так много, как он этого хочет. Она слишком устает днем и должна отдохнуть ночью. Но Ашот — натура любвеобильная, его ничего больше в жизни не интересует. Он каждую ночь пытается проникнуть к Изольде, но она ставит в дверях кого-то из детей, чтобы задержать Ашота. Дети дежурят каждую ночь по очереди.