Лавка чудес Аластера Баффла
Шрифт:
В один прекрасный день мы огляделись и обнаружили, что оказались парочкой восьмидесятидвухлетних вдовцов. Моя первая жена умерла от рака, вторая - от удара. Жена Мори погибла в автокатастрофе. Сына убили во Вьетнаме, дочь погубили наркотики. Мы жили на чеки социального страхования, то есть не шиковали. Кроме того, артрит Мори с каждым месяцем становился все свирепее: бывали дни, когда он не мог стащить себя с постели, а иногда ноги совсем отказывали. У меня тоже был целый букет «радостей»: потеря легкого, пораженного раковой опухолью, проблемы с простатой, замена тазобедренного сустава и несколько других болячек, не смертельных,
Мы переселились за пару лет до начала нового тысячелетия и были вполне довольны. Полагаю, кое-кто из соседей считал нас голубыми, хотя в толк взять не могу, что, по их мнению, делает парочка девяностолетних старперов, когда гасит свет. Мы знали, что наше будущее весьма ограничено, то есть почти сведено к нулю, поэтому толковали о прошлом. О Джей Эф Кей [8] и Никсоне, о Нашуа и Свопсе [9], о Шугаре Рее Робинсоне и Джерси Джо Уолкотте [10], о тех, кто еще жив и кого уже нет, а таких больше всего… вроде Мэрилин, Джеймса Дина и Брайана Пикколо.
Но рано или поздно разговор обязательно заходил о Лавке чудес Аластера Баффла, где мы встретились много лет назад.
– Что за местечко!
– восхищался Мори.
– Знаешь, я действительно верил, что он может творить волшебство.
– А, брось, Мори, - не соглашался я.
– Он продавал фокусы. В каждом был такой хитрый механизм. Стоило купить фокус, и Аластер показывал, как он работает.
– Я же не сказал, что мы с тобой могли творить волшебство. Но сам он был магом.
– Ты превращаешься в старого маразматика, - объявил я.
– А ты - в старого сварливого ворчуна, - парировал он.
– Черт возьми, я был мальчишкой! Впереди были вся жизнь, целый мир, миллиард возможностей! Почему бы мне не поверить в волшебство?
– Он никогда не называл себя волшебником. По-моему, он именовался иллюзионистом.
– Он вообще никак себя не называл, - уперся Мори.
– Зато мог сделать так, чтобы попугай исчез, или превратить его в яйцо, а в одиннадцать лет это и считается магией.
– Да, он был хорош, верно?..
– задумчиво протянул я.
– Интересно, почему мы ни разу не видели его по телевизору или в кино?
– Если в нынешних фильмах Супермен летает, а космические корабли мчатся со скоростью света, кому нужен настоящий волшебник?
– Он не был настоящим волшебником, - повторил я.
– Для нас с тобой он был вполне настоящим. Недаром мы постоянно туда возвращались, верно?
– Пока не переросли все эти чудеса.
– Я так и не перерос, - настаивал Мори.
– Просто жизнь все больше усложнялась, и у меня появилось много других дел.
– Черт, - вздохнул я, - наверное, стоило нанять его для выступлений в пиццерии. Может, тогда дела пошли бы лучше.
– Он не согласился бы.
– Откуда тебе знать?
– Он был ценителем прекрасного, а не исполнителем, - убежденно заявил Мори.
– Жаль, - вздохнул я.
– А вдруг ему удалось бы колдовством вытянуть из карманов клиентов побольше деньжат?
– Вполне вероятно, что при желании удалось бы, - заверил Мори.
– Впрочем, думаю, плевать он хотел на деньги, иначе с чего бы ему тратить по субботам полчаса, чтобы показать нам пару дюжин фокусов? Только чтобы заставить нас потратить четвертак или полдоллара?
Что поделать с этим Мори? Вот он всегда так. Вцепится в задачку пятидесяти-семидесятилетней давности и ходит по кругу!
– Успокойся!
– раздраженно бросил я.
– Он, скорее всего, уже полвека как в могиле.
– И что с того? Благодаря ему мы встретились.
– Ну да, Уолл-стрит провалилась бы, не будь Голда и Силвера.
– Что с тобой?
– удивился он.
– Ты никогда не был таким.
– Раньше я никогда не нуждался в собственной кислородной подушке. Не бегал каждый час в туалет. Обходился без трости и вообще без кучи вещей, которые сейчас мне жизненно необходимы.
– Брюзга, - пробормотал он.
– Старый брюзга.
– А ты молодой?
– съязвил я.
– Я еще помню девяносто свечей на твоем именинном торте. Черт меня побери, если весь дом едва не сгорел!
– Брось, Нейт, - уговаривал он.
– Это наши золотые годы, а ты чертовски ворчлив! Попробуй хоть немного развлечься!
– Мои золотые годы прошли четверть века назад… но и тогда у меня все болело.
– Думаешь, ты единственный постарел?
– не выдержал он.
– Еще месяц, и я даже не смогу перебраться из инвалидной коляски в свою чертову кровать, но при этом не сижу, как последний болван, и не жду смерти.
И опять началась ежедневная проповедь на тему о том, что мы должны быть не сторонними наблюдателями на празднике жизни, а участниками, и так далее, и тому подобное. И, как всегда, я пытался не рассмеяться при мысли о том, как он со своей инвалидной коляской и я с тонной металла в бедре и кислородной подушкой пытаемся в чем-то участвовать. Черт, да чаще всего его руки слишком сильно ныли, чтобы передвинуть шашку на доске, а что же до меня… последнее время мне все чаще и чаще хотелось вышвырнуть кислородную подушку из окна и разом покончить со всем этим делом.
Наконец он немного успокоился, и мы стали спорить, какой фильм предпочли бы посмотреть: с Джоном Уэйном или Гэри Купером. Возможно, наилучшим вариантом стал бы Клинт Иствуд, но он был одним из новых, так что в расчет мы его не брали.
– Прости, что я вспылил, - сказал Мори. Он всегда говорил это, и всегда искренне. Не его вина: его так одолел артрит, что приходилось время от времени выпускать пар.
– Все в порядке, - кивнул я.
– Спасибо.
– Конечно, знай я, каким чирьем в заднице обернется наше совместное проживание, попросил бы Аластера Баффла превратить тебя в рогатую жабу еще в те времена.