Лавровый венок я отправил на суп…

Губерман Игорь Миронович

* * *

Уже при слове «махинация»,от самых звуков этих славныхна ум сей миг приходит нация,которой нету в этом равных.

* * *

Кого постигло обрезание,того не мучает неволя,моя тюрьма – не наказание,а историческая доля.

* * *

Что мне сказать у двери в рай,когда душа покинет тело?Я был бездельник и лентяй,но

потому и зла не делал.

* * *

Тюрьма – не простое скопленье людей,отстойник угарного сброда,тюрьма – воплощение смутных идей,зовущихся духом народа.

* * *

Хилые и рвущиеся сетиловят мелюзгу и оборванцев,крупную акулу здесь не встретить,ибо рыбаки ее боятся.

* * *

Тюрьма – условное понятие,она тосклива для унылых,души привычное занятиеостановить она не в силах.

* * *

Уже я за решеткой столько времени,что стал и для охраны словно свой:спасая честь собачьего их племени,таскал мне сигареты часовой.

* * *

Что мне не выйти из беды,я точно высчитал и взвесил;вкусивши ясности плоды,теперь я снова тверд и весел.

* * *

Надежны тюремные стены.Все прочно, весомо, реально.Идея разумной системыв тюрьме воплотилась буквально.

* * *

Когда все, что имели, растратилии дошли до потери лица,начинают любить надзирателей,наступает начало конца.

* * *

На папертях оставшихся церквейстоят, как на последних рубежах,герои легендарных давних дней,забытые в победных дележах.

* * *

Убийцы, воры и бандиты —я их узнал не понаслышке —в тюрьме тихони, эрудитыи любопытные мальчишки.

* * *

Удачей, фартом и успехомне обольщайся спозаранку,дождись, покуда поздним эхомтебе не явит их изнанку.Я опыт собственный на этомимею, бедственный еврей,о чем пишу тебе с приветомиз очень дальних лагерей.

* * *

Со всем, что знал я о стране,в тюрьме совпала даже малость;все, что писал я о тюрьме,банальной былью оказалось.

* * *

Дерзостна, лукава, своевольна —даже если явна и проста —истина настолько многослойна,что скорей капуста, чем кристалл.

* * *

Кто с войной в Россию хаживал,тем пришлось в России туго,а мы сломим силу вражиюи опять едим друг друга.

* * *

Когда народом завладелиидеи благостных романтиков,то даже лютые злодеидобрее искренних фанатиков.

* * *

За стенкой человека избивают,а он кричит о боли и свободе,но силы его явно убывают,и наши сигареты на исходе.

* * *

Достаточен любой случайный стих,чтоб запросто постичь меня до дна:в поверхностных писаниях моихглубокая безнравственность видна.

* * *

Ветрами осени исколота,летит листва на нашу зону,как будто льются кровь и золотос деревьев, сдавшихся сезону.А в зоне все без перемен,вращенье суток нерушимо,и лишь томит осенний тлен,припев к течению режима.

* * *

Прогресс весьма похож на созидание,где трудишься с настойчивостью рьяной,мечтаешь – и выстраиваешь зданиес решетками, замками и охраной.

* * *

Вслушиваясь в музыку событий,думая о жизни предстоящей,чувствую дрожанье тонкой нити,еле-еле нас еще держащей.

* * *

Только у тюрьмы в жестокой пастипонял я азы простой науки:злоба в человеке – дочь несчастья,сытой слепоты и темной скуки.

* * *

Тем интересней здесь, чем хуже.Прости разлуку мне, жена,в моей тюрьме, как небо в луже,моя страна отражена.

* * *

Страшно, когда слушаешь, как ворыдушу раскрывают сгоряча:этот – хоть немедля в прокуроры,а в соседе – зрелость палача.

* * *

Когда мы все поймем научнои все разумно объясним,то в мире станет жутко скучно,и мы легко простимся с ним.

* * *

Живу, ничуть себя не пряча,но только сумрачно и молча,а волки лают по-собачьии суки скалятся по-волчьи.

* * *

Мы по жизни поем и пляшем,наслаждаясь до самой смерти,а грешнее ангелов падших —лишь раскаявшиеся черти.

* * *

Дух нации во мне почти отсутствовал.Сторонник лишь духовного деления,евреем я в тюрьме себя почувствовалпо духу своего сопротивления.