Лайки вместо цветов
Шрифт:
– Мне надо знать, о чём именно? – переспросил Соломатин в трубку, ответив Костику неприличным жестом.
– Разумеется! Завтра ты дашь интервью, в котором подробно обрисуешь ситуацию с Захарьево. Мы покажем, что ты не прячешься от прессы, а готов отвечать за свои действия. И тогда этому журналисту, который устроил тебе публичную порку, станет стыдно. Они вынесут эту историю в ток-шоу, и я бы хотела позвать Гинзбурга. Но почему-то никак не могу найти… На канале утверждают, что он там больше не работает, но больше похоже, что они просто покрывают своего или готовят тебе скандальный сюрприз. Этого допустить нельзя. Надо
– Они не врут, – мрачно перебил Матвей и покосился на Власова. Вот чувствовал, что это решение не принесёт ничего хорошего, но всё-таки поддался на уговоры!
– Ты о чём?
– Гинзбурга уволили. Я подключил кое-какие связи…
В трубке стало так тихо, что Матвей решил, будто связь накрылась.
– Алло? – переспросил он на всякий случай.
– Ты… Что? – Тихий угрожающий тон Эллы предвещал бурю.
– Да, – признался Соломатин. – Ты говорила про суды, но это долго, дорого и бесполезно. Я решил… – как там говорил Власов? В его исполнении вся затея звучала вполне себе убедительно! – Я решил, что нужно сразу обозначить свою позицию. И после этого никто не захочет нас трогать…
– Матвей Игоревич, – начала Элла, и даже через телефон на Соломатина дохнуло Арктикой. На «вы» она переходила только в крайних случаях. – Вы совершили ужасную ошибку. Разумеется, вы вправе принимать любые решения, но я работаю в «Соло Инвест» не первый год и думала, что моей квалификации достаточно, чтобы вы потрудились хотя бы посоветоваться предварительно!
– Один-единственный журналист… – Уверенность покидала Матвея с каждым словом.
– Один-единственный журналист с Первого канала! – Элла начала закипать. – Ты обозлил крупного репортёра! И раздразнил осиное гнездо размером с Останкинскую телевышку. Теперь все коллеги Гинзбурга тебя ненавидят. Это раз. Попыткой заткнуть человеку рот вот таким кустарным способом ты уничтожил всю репутацию, которую мы с трудом строили все эти годы. Это два. И своим поступком ты показал, что боишься! Что тебе есть что скрывать! И теперь можешь сколько угодно доказывать обратное! Дай угадаю: гениальная идея Власова?
Матвей чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Каким же олухом надо быть, чтобы слушаться Костика!.. Так твою разэдак! Элла права, во всём права! Неужели не мог проявить терпение?
– И что теперь? – мрачно спросил Матвей. – Снова подключать связи, чтобы вернуть этого репортёра?
– Ни в коем случае! – отрезала Элла. – Даже не думай! Больше никаких связей! Надо искать Гинзбурга лично. Назначить встречу, всё обсудить. Если хочешь, можешь свалить на меня. Так, мол, и так, без моего ведома PR-директор полезла, куда не следует… Я, конечно, принял меры…
– Ты же судиться с ними собиралась!
– Да, собиралась! Пока не подумала, что можно обратить ситуацию в свою пользу. Собственно, когда они услышали про суд, сразу насчёт ток-шоу пошло как по маслу… Теперь я понимаю почему. Они ждут тебя в ловушку. И надо всё отменить, пока не поздно… В чём я лично сомневаюсь. Ох, Матвей, что же ты наделал…
– Я завтра поеду туда. Назначь мне встречу с главным редактором программы.
– Давай без самодеятельности!
– Элла, назначь мне встречу! Я понял, что накосячил. Завтра всё разберу. Сделаю так, чтобы этого несчастного Гинзбурга вернули.
Матвей отключился и хмуро посмотрел на Власова. Тот пребывал примерно в том же настроении, что и Элла секунду назад.
– Что значит «Гинзбурга вернули»?! – возмутился Костик. – Я поднимал отца на уши, и всё зря?! Опять слушаешься эту ведьму?
– Эта ведьма права, Кость. Я повёл себя, как виновный. В корне неверная позиция.
– Позиция силы! Ты что, с ума сошёл? Пойдёшь, как провинившийся первоклашка, к этому журналюге? И что? Будешь просить прощения? Или доказывать с пеной у рта, что ты ничего плохого не сделал?
– Поговорим, как цивилизованные люди…
– Это он-то цивилизованный?! Эй, мы сейчас точно про журналистов? – Костик насмешливо фыркнул. – Люди без принципов. Видят мир чёрно-белым. Либо есть повод для сенсации, либо нет. И хорошо ещё, если он затеял расследование по собственной воле! А если это заказуха? Если это прикормыш Фельдмана? Представляешь, как они все будут над тобой ржать?
– Плевать. На Фельдмана, на всех остальных. Я сыграл грязно, Элла права. Репутация важнее.
– Ну о’кей, хозяин – барин. – Власов поднял руки. – Если тебе нужна репутация сосунка…
– Закрыли тему.
Несмотря на долгий рабочий день и разборки с Ритой, Матвей ещё долго не мог уснуть. Внутри ворочалось нечто похожее на совесть. Соломатин привык гордиться собой – и быть предметом гордости для окружающих. То, что происходило с ним теперь, ему отчаянно не нравилось. Вроде Костик озвучивал примерно то, что думал и сам Матвей. И насчёт того, что Гинзбурга надо наказать. И насчёт того, что бабы обнаглели. Но когда Соломатин слышал собственные мысли со стороны, они вдруг начинали ему казаться уродливыми и бредовыми. Как будто смотрел на себя в кривое зеркало. И теперь, лежа без сна в чужой квартире и пялясь в потолок, Матвей сомневался, правильно ли поступил с Ритой. Может, не стоило отшивать её так резко? Сгладить разрыв? И этот Гинзбург… Ведь не было откровенной лжи или клеветы. Может, человек верит в свои идеалы и просто наивно мечтает спасти бездомных собак и старинное здание? И не понимает, что происходит на самом деле? Может, Матвей взял и пинком под зад уволил честного журналиста? Таким себе Соломатин определённо не нравился.
И когда утром телефон пиликнул сообщением от Эллы, Матвей был точно уверен: он найдёт способ исправить хотя бы одну свою ошибку. «Минаев Павел Павлович, 12:30» – гласило послание PR-директора. И Соломатин не собирался опаздывать.
Глава 6
Лайком по совести
– И почему вы решили сменить сферу деятельности? – Аделина Викторовна Бельская закинула ногу на ногу и сложила руки на коленях с видом заправского психоаналитика.
От собеседований Лера явно отвыкла.
– Ну, это ведь по-прежнему журналистика… – выдала она, изо всех сил стараясь придать голосу достоверность.
– Неубедительно, – качнула головой главред «Gloss’а». – То есть да, это правда. Но ты так явно не считаешь.
Лера замялась. Врать она не привыкла, но здесь было не то место и не то время, чтобы рубить правду о своих убеждениях. И как люди вообще получают работу, которая им против шерсти? Кто-то ведь идёт вкалывать официантом или шпалоукладчиком, потому что нет денег на гречку. Вряд ли они убедительно рассказывают о том, что всю жизнь мечтали о такой должности!