Лайм. Судьбе назло
Шрифт:
– Брось понтоваться, - с грустью протянул Арник.
– А жить, где придется? А отсутствие друзей? А нелады со стражей, с законом? Страх поимки?
Я отмахнулся, словно от надоедливой мухи.
– Это все издержки нашего ремесла, - ответил я с максимально возможным достоинством.
Тот посмотрел на меня, словно я заявил какую-то несусветную глупость.
– Ты, дружок, почему вором-то стал?
– с нажимом в голосе вопросил он вдруг. Я понял, что на вопрос требуется отвечать честно, без привычного пафоса.
– Так обстоятельства заставили, - несколько смущенно, словно извиняясь, произнес я.
– Судьба.
После этих слов сразу вспомнилось многое.
Большой дом с проваленной крышей. Никогда не закрывающаяся дверь. И правда - а что у нас брать? Мусор на полу, солома по углам, мыши внаглую бегают, как у себя дома. Везде пыль, нищета и запустение.
В доме мать, брат и я. Мать больна, у нее жар и все ее тело ломает от боли. Временами она просто спит, а бывало, что кричит так, что закладывало уши. И тогда становилось жутко страшно.
Старший брат трудится, зарабатывая, как может. Нормальной еды уже давно нет, едим лишь кашу, изредка овощи - все деньги уходят на лечение матери. Она страдает, кричит по ночам. Брат во всем винит меня. Что я маленький, что ни чем не могу помочь, что я лишний рот в семье. А я ничего не могу понять. Тогда мне было всего семь. Или около того.
Раньше все было не так. Когда-то был и достаток, и гости раз или два в неделю, и хорошая еда. Для меня был выписан учитель этикета и словесности, и даже несколько слуг. Со мной нянчились, как с куклой. Исполняли любой каприз, разве что попку не целовали. Мама меня баловала - я был ее любимцем. Дорогие игрушки, модные кофточки, камзольчики, шелковые рубашечки, туфельки с блестящими пряжками - кукла, а не ребенок. По первому требованию, - деревянная лошадка, яркая мандолина (хотя играть-то я не умел вовсе), куклы, герои сказаний и легенд. Я жил в радости и роскоши - мать не хотела, чтобы я узнал про тяготы и заботы раньше, чем ей бы хотелось.
Казалось, так будет всегда. А сейчас, вспоминая, мне кажется, что это даже не моя жизнь. Что это другой, совсем чужой ребенок был когда-то кем-то любим, обласкан и оттого, счастлив.
Но болезнь все изменила. Мать болела тяжело и долго. Брат стал искать лекарства. А потом и деньги для него. Но почему-то найденные им средства не помогали, а денег требовалось все больше и больше. И вот, вначале стала исчезать мебель и одежда. Затем от нас ушел учитель, потом слуги, и, в конце концов, пропала и хорошая еда.
Мать болела, я плакал, а брат стал чаще и чаще кричать на меня. Вначале я не понимал, почему брат мною не доволен. Я думал, маму мучает болезнь, причем же тут я? А когда понял, что стал причиной ненависти брата из-за того, что ничем не могу ему помочь, то забился в самый дальний угол и плакал от бессилия и обиды.
В одну из таких сумасшедших ночей, когда мать билась в горячке, а брат был вне себя от гнева, я сбежал из дома. Заночевал на околице деревни, а проснулся в обозе большого каравана. И решил не возвращаться домой. Там меня не ждали, там я не был нужен. И непомерно огромная обида заслонила от меня все на свете.
Потом я горько пожалел об этом. Но обратного пути я не знал.
Так началась моя вольная жизнь. Сначала я мыкался с караванами по королевству, прислуживая в качестве мальчика на побегушках. А потом мальчуганы в одном из городов научили меня воровать. Этот новый мир - мир воровства, пленил меня, молодого и неопытного, своей независимостью и романтикой. И я погрузился в него целиком.
– Скажи, малыш, чтобы ты сделал, если бы тебе дали возможность начать все с самого начала?
– с какой-то странной тоской в голосе проговорил он.
– Э... в смысле?
– не совсем понимая, о чем речь, настороженно переспросил я. Что он имел в виду?
– Если бы тебе дали шанс, ты хотел бы уйти отсюда? Не только из тюрьмы, а вообще из нашего мира?
– все с той же необычной интонацией в голосе проговорил "барон".
– Хотел бы жить, как живут все остальные?
Вопрос застал меня врасплох. Я глубоко задумался, и через несколько минут обдумывание вопроса захватило меня целиком, как водица грудку сахару.
– Хотелось ли тебе изменить свою жизнь? Стать частицей того, другого мира? Мира, в котором нет ни заемов, ни краж, ни воровства. Мира, где есть ремесло, постоянный заработок, уважение честных людей? Нет ни робости перед стражей, ни страха наказания и тюрьмы. Где есть нечто большее. Нечто большее, чем все... вот это?
– Зак развел руками, имея в виду ситуацию, в которой мы все оказались.
– Жить, как обычный человек? Как простой трудяга, с ремеслом и чистой совестью?
– задумчиво предположил я.
– Если появиться такой шанс? Дык, я даже и не думал об этом. Не думал.
– А ты подумай, - наставническим тоном заявил авторитет.
Закрыв глаза, я попытался себе это представить.
Вот, я на базаре. Одет по-простому, чтоб не жалко было терять вещи, когда выворачиваешься из цепких рук... Стоп, я же не заемщик. Тогда как бы я одевался, если бы хотел покрасоваться? Хм... На мне красивая черная рубаха, со шнуровкой на груди, какую я видел у одного богатейчика. Так, прекрасно. Штаны, тоже черные, мягкие, облегающие. Полусапожки, крепкие, удобные. Люблю хорошую обувку. Хм, нужно было бы помыться. Жаль пачкать такую ладную одёжку...