Лайза Миннелли. История жизни
Шрифт:
Успокаивающее влияние Кей Темпсон сохранялось и дальше, когда члены семьи собрались в квартире Питера и Лайзы на Пятьдесят Седьмой улице. Вот что вспоминает об этом Питер: «Кей Темпсон по-прежнему держала бразды правления в своих руках. Я ей поражался. То есть я хочу сказать, что в тот самый вечер у нас дома она собрала всех – Лорну, Джои и Лайзу вокруг пианино и принялась разучивать с нами партии из вещи братьев Уильямсов «Как глубок океан». Она понимала, что только музыка была способна скрепить в тот момент семью».
Воспоминания самого Питера о Джуди были исполнены горечи и, по-своему, резко отличались от тех смешанных чувств, которые переполняли всех, кто ее знал: «Джуди была в числе первых американцев, с кем мне довелось
В конце концов врач, чтобы поддержать Лайзу, дал ей успокоительное. Оглядываясь назад, Лайза утверждает, что именно с этого момента началась ее зависимость от наркотиков. Микки Динс вспоминает, как тогда закончился день похорон: «Сон не шел ни к кому из нас (за исключением Джои), казалось, нас всех охватила какая-то немота. Напряжение нарастало. Зазвонил телефон. Звонил один мой знакомый из Нью-Джерси. «Почему бы вам всем не приехать ко мне? – предложил он. – Может, вам здесь станет легче». Мы отправились вниз и взяли напрокат машину. Я сидел за рулем. Лорна на переднем сидении, а Питер, Лайза и Боб поместились сзади. Мы поехали по Ист-Сайдской автостраде, и все, что я могу сказать, так это, что, несмотря на проносившиеся мимо машины, нам всем казалось, будто вокруг стоит мертвая тишина, и кроме нас во всем мире больше никого нет. Небо казалось удивительно высоким, и на нем сияла одна-единственная звезда. Все молчали. В отчаянии я включил радио. И неожиданно в машине зазвучал голос Джуди. Я аж подпрыгнул и едва не выпустил из рук руль, страшно перепугавшись за Лайзу и Лорну. Джуди исполняла «Человек, которому посчастливилось».
Казалось, будто она сидела тут же с нами в машине. Словно она говорила нам, что никогда не оставит нас. Мы словно попали в иное измерение. Казалось, мы заново возвращались к жизни. И нам становилось легче на душе… И неожиданно Лайза со свойственным ей, совершенно удивительным инстинктом знать, что и когда требуется сделать, выкрикнула: «Ну, давай же, мама, давай!»
Джуди Гарленд умерла и этим разбила сердце всему миру.
Жизнь продолжается
Джуди умерла, но, как и при ее жизни, не обошлось без немыслимых по своей абсурдности инцидентов, которые преследовали Лайзу всякий раз, когда дело касалось матери.
Долгое время Джуди оставалась не похороненной.
Стоимость склепа, в который предполагалось поместить гроб с ее телом, составляла три тысячи долларов, и поэтому никто не желал раскошеливаться. Лайза говорила, что это прямой долг Микки Динса, тот же в свою очередь кивал на нее. Никто из бывших мужей, детей, знакомых, представителей киностудии не желал ввязываться в это дело, предпочитая оставаться в стороне. Так что Джуди продолжала лежать в своем белом гробу в подвале административного здания вплоть до 4 ноября 1970 года – то есть около полутора лет, – пока кто-то (поговаривали, что это был Фрэнк Синатра) не заплатил требуемую сумму в 3 тысячи долларов. Только тогда тело Джуди Гарленд наконец перенесли в склеп.
Как уже говорилось выше, в одном важном аспекте Лайзу никак нельзя назвать точным слепком Джуди. Дело в том, что Лайза Миннелли рано поняла, что совершенно не умеет обращаться с деньгами и поэтому наняла себе специалиста по финансовым вопросам. Джуди же отказывалась признаться в своем неумении считать деньги и поэтому ничего не предпринимала, чтобы улучшить ситуацию.
Правда, на следующий день после похорон Лайза самолетом вернулась в Бостон для съемок ленты «Скажи, что ты любишь меня, Джуни Мун». В этом было мало приятного, ведь Лайза еще не оправилась после смерти матери. К тому же ненавидела работу у Отто Преминджера, который оказался капризным, своенравным грубияном, хотя как режиссер он мог считаться бесспорным гением. По словам Лайзы, единственный урок, вынесенный ею от этого великого режиссера, – это никогда больше не сниматься у него. Правда, Преминджер предложил ей взять несколько дней отдыха, чтобы прийти в себя, однако Лайза в качестве лучшей терапии предпочла с головой уйти в работу.
Возникали на съемках и иного рода проблемы – например, профсоюзы требовали более щадящих условий труда, а местные власти возражали против того, чтобы на могилах танцевали голые женщины. В какой-то момент одна дама пригрозила подать на Лайзу и всю съемочную группу в суд за танцы в обнаженном виде на могиле ее мужа.
Лайза встала на свою защиту: «Я вовсе не была голой! На мне была передняя часть купальника, приклеенная сверху и снизу, снимали же меня только со спины, и я не вижу в этом ровным счетом ничего сексуального. Дело было ночью и место красиво освещено. К тому же, если бы только она попристальней взглянула на мою жизнь за последние несколько месяцев, ей сразу бы стало ясно, что я не способна ни на что подобное».
В довершение всех проблем вскоре после того, как съемочная группа в сентябре переехала на новое место во Флориду, Лайза свалилась от очередного приступа почечно-каменной болезни, и ее в срочном порядке доставили в больницу. Кей Томпсон оставалась при ней чем-то вроде опекунши, наперсницы и советчика в одном лице, точно так же, как в свое время для Джуди в годы работы на МГМ. Удобства ради она получила в фильме второстепенную роль несколько странноватой мисс Грегори. Лайза была не против делиться с прессой всем, что было связано с ее карьерой, однако не желала обсуждать с газетчиками свою личную жизнь.
О своей работе с Преминджером она заявила следующее: «У Отто имеется теория, что актер – это наемный работник и поэтому неизменно должен быть готов делать все, что от него требуется. Он убежден, что всякая работа должна исполняться немедленно и наилучшим образом. С Отто у вас складывается впечатление, что вам просто некогда задавать вопросы – вы приходите и без всяких рассуждений делаете свое дело, а если что не так, на вас орут».
Смерть Джуди заставила Лайзу с Питером призадуматься об их личном и совместном будущем. Лайза горела желанием сыграть Салли Боулс в экранизации «Кабаре»: внутреннее чутье подсказывало ей, что эта роль станет для нее чем-то вроде визитной карточки – точно так же, как для Джуди ее «визитной карточкой» стала Дороти в «Волшебнике из страны Оз». Два этих персонажа отличались друг от друга как небо и земля, и в то же время и Лайзе, и Джуди, казалось, было уготовано судьбой найти ту единственную роль, что навсегда станет чем-то вроде их второго «Я». Для Лайзы Салли Боулс будет точно такой же, какой создал ее Ишервуд, – капризной, необузданной, с печальным налетом богемы. Более того, Лайза не сомневалась, что просто обязана сняться в мюзикле и тем самым положить конец постоянным сравнениям с матерью.