Лазарет на перекрестке миров. Начало
Шрифт:
— Маску пациенту, газовую смесь напрямую в дыхательный мешок! Отключить реактиватор! — приказала Татьяна Викторовна.
Прозрачная маска легла на уродливое лицо, принимая его очертания, плотно охватывая со всех сторон. Теплый воздух на мгновение замутил ее поверхность. Грудная клетка приподнялась. Опустилась.
— Э, картинку грудной клетки. Дыхательный мешок, места разрывов.
— Держит! — одобрительно крякнул Лу-Тан. — Молодец, девочка!
— Э, отключить управление сердцем! Антишоковый барьер снизить. Давать дозировано. Звуковой сигнал сердца.
Красный глазок
— Частит, — улыбнулся Лу-Тан и с трудом снял сведенные судорогой пальцы с рукоятей манипуляторов. — Но это ничего. Поздравляю, коллега!
Татьяна подняла руку, убрать со лба волосы, и с удивлением ощутила, как ноют мышцы — словно копала картошку, не разгибаясь, несколько дней.
— Спать, Танни! — властно проговорил старый доктор. — Икринка последит за ним. Спать!
Бим жалобно тявкал за прозрачными дверями операционной. Она вышла к нему, похлопала по теплой спине, привалилась к стене. Постояла. И пошла к себе.
Пробуждение было нелегким. Но ее ждала искристая вода бассейна, а это всегда придавало сил…
Бассейн? Пациент! Сатианет!
Быстрый душ, бегом в операционную. Бим привычно остается у дверей — знает, что ловкие щупы все равно вытянут его в коридор за задние ноги, а укусы на них не действуют.
Сатианет жив. Дышит тяжело, но самостоятельно. Сердце еще частит.
Татьяна подключилась к Э, проверила насыщенность плазмы газовой смесью, увеличила подачу по некоторым показателям. Оглянулась на звук тяжело ползущего тела. Лу-Тан выглядел обеспокоенным еще более чем вчера. Глубокие морщины избороздили лицо, усы обвисли.
— С ним все неплохо! — поспешила доложить Татьяна. Ей хотелось ободрить учителя.
— Не это меня беспокоит! — покачал головой Лу-Тан, придвинулся, взглянул на пациента. Глаза старого доктора были темны и глубоки.
Татьяне стало не по себе. Она видела, что думал он о плохом — о войне, о смерти.
Бим за дверью залился отчаянным лаем.
— Погибшие! — спохватилась она. — Я забыла, простите меня!
— Тела законсервированы, — махнул ластой Лу-Тан, — корабль разобран ремонтным роботом и уничтожен.
— Уничтожен? — изумилась Татьяна. — Зачем?
Рвущий сердце звук сирены прокатился по станции. Лу-Тан с чудовищной силой хлестнул хвостом по полу.
— Вот зачем. Сходите в смотровую, полюбуйтесь на наших гостей.
Татьяна быстро пошла прочь. Бим лаял, не переставая.
На пороге она остановилась. Прямо по курсу висели в пустоте знакомые ей по обучающей программе остроносые, острокрылые военные крейсеры гоков числом три. Несколько истребителей отделились от флагманского корабля, и зашли сверху и снизу станции — Татьяна потеряла их из виду.
Ощущая неприятный холодок в груди, она вернулась в операционную.
— Я в центре управления, — послышался голос Лу-Тана, — идите сюда.
Выходя, она оглянулась — ей показалось или из-под складчатых век блеснули желтые искры?
В Центре управления станцией она была всего один раз — во время обзорной экскурсии по прибытию. И сейчас заходила с робостью. Даже медицинский и лабораторный секторы, наполненные силуэтами неземных аппаратов, неопределяемыми механизмами, жгутами полупрозрачных сочленений не казались ей чуждыми так, как эта круглая белая комната с почти полным внешним отсутствием оборудования. Лишь в середине ее располагался круговой пульт управления. Сейчас внутри пульта сидел Лу-Тан на вертящейся платформе, быстро вращался вокруг себя, нажимая на кнопки по всей окружности многоуровневой белой консоли. Еще в круглой комнате были белые гладкие стены, мягкий пол. В общем, напомнила она Татьяне Викторовне палату для особо буйных пациентов, виденную во время экскурсии в один из филиалов Института им. Сербского в бытность свою студенткой.
Лу-Тан махнул ластой.
— Идите сюда! Будем любоваться видами!
Голос у него был сердитый, но боевой.
Татьяна подошла к консоли, та неожиданно разъехалась в стороны, запуская ее внутрь. Э уже растил кресло — не ее любимое, уютное, с пуфиком для ног, а высокое, с эргономично изогнутой спинкой. Опустившись в него, Татьяна почувствовала себя пилотом крейсера экстра-класса.
— Я готова, — осторожно сказала она, — какими видами мы будем любоваться?
Лу-Тан еще раз пробежал пальцами по консоли. Свет в комнате погас. В кромешной темноте стали появляться похожие на светодиоды точки, заливая комнату неярким пугающим сиянием. Она не сразу поняла, что это звезды. Стены исчезли. Консоль стояла прямо в центре Галактики, лишь тусклое сияние по периметру подсвечивало пол, не давая окончательно сойти с ума.
Крейсеры гоков числом три разошлись, взяв станцию в кольцо.
Часть стены, находившаяся перед их глазами, уплотнилась, скрыв звезды. По серой поверхности пошли помехи, и появилась сильно увеличенная зубастая морда, смотрящая подозрительно и недобро.
Татьяна впервые видела гока без шлема. Высокая четкость изображения позволяла заметить все подробности. Вытянутые челюсти больше напоминали волчьи, а не крокодильи. Зубы были редкими, острыми и, к ее удивлению, тоже полупрозрачными. Поперек блестящего, немного вытянутого вперед черепа шел мягкий, свисающий гребешок, отливающий голубым. Раскосые, в морщинистых веках глаза не были опушены ресницами, отчего смотрели пристально и неприятно. Зрачка не наблюдалось, цвет радужки был серо-голубым, словно не растаявший кусочек льда. Гок по-птичьи склонял голову набок, бесцеремонно разглядывая обстановку Центра, Лу-Тана и — особенно — Татьяну Викторовну. Нехорошо прищурившись, Татьяна отвечала тем же.
— Скорейшего отделения вашей Ка! — вежливо и певуче заговорил гок. — Легкой дороги по краю мудрости! Скачущих мыслей!
Старый доктор церемонно захлопал ластами. Гок произнес полную формулу приветствия, что указывало на крайнее уважение к собеседнику.
— Скорейшего отделения Ка и тебе, уважаемый! — отвечал Лу-Тан. — Как мне называть тебя?
— Первый в тройке, Кор-Харр поможет тебе, если ты попросишь!
— Благодарю, Первый среди воинов, Кор-Харр! Если помощь понадобиться, я знаю, где найду ее. Отчего твои корабли окружили нас?