Лазарет на перекрестке миров. Начало
Шрифт:
Лу-Тан не вмешивался. Устроился в углу, наблюдал, помалкивал. Татьяна не знала, видит ли он то же, что и она, на сетчатке глаз? Контролирует ли ее ментальную связь с Э?
Накануне, вернувшись из открытого космоса и отрыдавшись, Татьяна Викторовна на всю ночь подключилась к Управляющему Разуму. Повторила еще раз этапы нейротерапии, затем продолжила изучение управления станцией. На душе было тихо, печально, светло и… пусто.
«Я подумаю об этом потом!» — голосом зеленоглазой героини сказала она себе и унеслась разумом в вентиляционные и кабельные шахты Лазарета, в энергетическую
Сатианет застонал сквозь стиснутые зубы. Разлом кости плечевого свода повредил крупный нервный узел, отвечающий за координацию движений правой руки.
— Не отвлекайтесь, Танни! — приказал Лу-Тан и тоже подключился к Икринке.
Глаза Тсалита закрылись — он уснул.
— Вот здесь — пока не пускайте сигнал через аксон. Дайте в обход по дендритам. Повторно по синапсам. Потихоньку, еще чуть-чуть… Вот так.
Голубая ниточка перед Татьяниными глазами взяла в кольцо и накинулась на толстый блеклый клубок нервов, заставив его светиться. Потянулась дальше — к плечу, локтю, пальцам.
Сквозь сосредоточенное напряжение до нее донесся отчаянный лай Бима. И почти сразу же взвыла предупреждающая сирена.
— Остановить терапию! — сказал Лу-Тан. — У нас гости.
Татьяна отключилась от Управляющего Разума, провела дрожащей рукой по лбу. С непривычки было тяжело. И голова побаливала.
— Хочется надеяться на лучшее! — пробормотала она. — Что будем делать с пациентом?
— Пусть спит. Анестезионная блокада работает, а сон ему сейчас необходим для закрепления восстановленных связей. Да и нам будет спокойнее! Пойдемте в смотровую.
Татьяна поплелась за доктором. Она так устала, что ей было все равно, кого они увидят. Но усталость слетела, едва они переступили порог.
Перед схлопывающимися пастями гиперпространственных порталов разворачивались в боевой порядок шесть незнакомых Татьяне ярко-оранжевых тупоносых кораблей.
— Коллега, — враз осипшим голосом спросила она, — это то, о чем я думаю?
Лу-Тан неторопливо пополз к уже выращенным сидениям.
— Они еще далеко, Танни, — усмехнулся он, устраиваясь на козетке. — Вы успеете сходить на кухню и принести мне крочерсы. А вам советую сделать себе большую порцию плазмы. Это вас взбодрит.
— Мне это просто необходимо! — съязвила Татьяна и отправилась на кухню. Бим с ней не пошел. Улегся на Лу-Танов хвост, проводил хозяйку взглядом — знал, что вернется.
А ей было страшно.
По пути она зашла в свой сектор и, стараясь не торопиться и не думать ежесекундно о смертельном залпе от любой из противоборствующих сторон, приняла душ. Выходя, тронула гитару, словно прощалась — та лежала в одном из кресел, лаково блестя фигуристыми боками.
Когда Татьяна вернулась в смотровую, корабли сатианетов подошли ближе, разгруппировавшись для атаки. Гоки ответили, образовав черный таран, флагманом Кор-Харра нацеленный на флагман сатианетов — тупорылый,
— Ну, наконец-то! — заворчал Лу-Тан. — Вы пропустите зрелище! Как вы, земляне, говорите? Начало конца?
Татьяна Викторовна покосилась на него и выставила на столик между их креслами брикет с крочерсами, термос с чаем, пару бутербродов, стакан плазмы и синтезированное из низкокалорийных белков «свиное» ухо — для Бима. Пока она устраивалась с комфортом в своем кресле, ухо исчезло, и из-за Лу-Тановой козетки послышалось довольное чавканье.
— Скоро начнется? — тоном заправского посетителя премьер поинтересовалась она.
Она боялась, как никогда в жизни.
— Они ждут, — пожал плечами Лу-Тан, принимаясь за «чипсы», — кто будет первым. Пауза призвана подстегнуть ненависть, обострить чувства. — И неожиданно добавил — Как мне надоела эта глупость!
— А я боюсь! — тихо призналась Татьяна. Рука, держащая стакан с плазмой, неожиданно задрожала, едва не расплескав напиток. Она поставила стакан обратно.
Противники начали сближение. Выпустили истребителей. С сердитым воем, птицы смерти устремились друг к другу. Черные — к оранжевым, правые — к левым. Огненные трассы первых энергетических залпов расчертили тело пустоты.
Лу-Тан взял Татьяну Викторовну за руку. Его пальцы были сильными и теплыми, и в это полное ужаса мгновенье ей на чуть-чуть стало легче.
Боевые орудия были давно развернуты друг к другу. Замерцали силовые поля. Первыми не выдержали гоки. Их было меньше. С отчаянием загнанных в угол их корабли бросились вперед.
Истребители самозабвенно гонялись друг за другом. Цена гонки — взять прицел или самому раскрыться красно-желтым цветком взрыва. Наполнившееся ими пространство скоро напомнило Татьяне буйно расцветшую бархатцами клумбу на могиле…
— Они же гибнут там! — воскликнула она. — А мы ничем не можем помочь! Никому из них!
Смерть в космосе была безмолвной, красочной и такой обыденной, словно обреталась в этом квадрате всегда, собирала жертвы, наслаждалась разрушением.
— Как помочь тому, кому помощь не нужна? — в усы спросил Лу-Тан.
Яркие точки взрывов в его черных крупных зрачках казались празднично расцветшим салютом.
— Бим! — почти крикнула Татьяна.
Пес незамедлительно явился. Свиное ухо скрасило ему минуты, которые вполне могли стать последними для них всех. Татьяна втащила на колени сытое теплое тело и, снова вцепившись в пальцы старого доктора, закрыла глаза — приготовилась ждать конца.
Бесноватые истребители проложили огненные дорожки к Лазарету. Петляя, завертелись вокруг, используя его, как прикрытие друг от друга. Новый вой сирены сообщил о том, что Э перешел на режим защиты. Видимость в смотровой на мгновение ухудшилась — силовое поле обволокло станцию защитным коконом — и вовремя. Короткое пламя от взорвавшегося корабля облизало пространство в опасной близости. Однако останки корабля были аннигилированы полем и станцию не повредили.
Орудийные жерла крейсеров начали наливаться светом. Противники готовились пустить в ход «тяжелую артиллерию».