Лазарев. И Антарктида, и Наварин
Шрифт:
Гейден сразу объявил Рикорду:
— Чините корабли, приводите в порядок, пополняйте запасы. Срок вам три недели. Государь император повелел вашей эскадре как можно быстрее начать блокаду Дарданелл.
Гейден протянул Рикорду депешу Нессельроде с указаниями Николая I.
— Ознакомьтесь с инструкцией его величества государя императора по блокаде проливов. Я с эскадрой следом выйду. Базироваться, видимо, будем в Поросе, туда шлите донесения. С Богом.
В Поросе, куда пришла эскадра, одним из первых россиян к Гейдену явился капитан-лейтенант
— Представляюсь, ваша светлость, по случаю назначения командиром брига «Кимон», — доложил он адмиралу.
— Принимайте бриг, но прежде представьтесь начальнику штаба.
Лазарев встретил радушно, не дослушав рапорт, подошел сам к Матюшкину, обнял его.
— Каким ветром, Федор Федорович?
Матюшкин по привычке покраснел.
— Без малого год обивал пороги Адмиралтейства, добивался назначения в действующий флот. Спасибо их превосходительству адмиралу Мордвинову, он протекцию составил.
— Значит, с Севером кончили?
— Что было в силах — познал. Нынче потянуло на море. Паруса и корабли более романтичны. А впрочем, в Сибири и накладки были…
— Вот как? — вскинулся адмирал. — Ну добро, потом на досуге расскажете. Мне это интересно, в полярных широтах многое своеобычно.
Лазарев, как всегда, куда-то спешил.
— Пойдемте вместе на «Кимон». Я вас представлю команде. Располагайтесь, принимайте корабль по всей форме. В чем будете сомневаться, айда ко мне на шлюпке. Обустроитесь, милости прошу ко мне. Я вас с братом познакомлю. У вас, чай, самые свежие вести из Петербурга.
Вечером, после ужина, Гейден показал Лазареву письмо из Лондона.
— Адмирал Кодрингтон прислал поздравление с годовщиной нашей совместной победы. Всем кланяется, но вы почитайте, как они нас побаиваются. Он об этом образно пишет в конце письма.
Лазарев развернул сложенный пополам лист, пробежал глазами, в конце задержался.
«Не забывайте, что Россия — пугало, — писал английский адмирал, — которое тревожит значительную часть французов и англичан, что боятся, как бы ваш добрый император не поглотил всю Турцию живьем с костями и мясом. Подозреваю, что здесь именно ключ к разгадке, почему ваше правительство согласилось на занятие Морей такою значительною французскою армиею…»
Возвратив письмо, Лазарев ухмыльнулся:
— Ну что же, англичане всюду видят себе неприятелей. Всяк смотрит со своей колокольни. Сэр Кодрингтон истинный джентльмен, пишет о своих впечатлениях откровенно. Однако среди англичан немало наших ярых ненавистников. Причем коварных. В глаза говорят одно, льстят, а за глаза рычат, зубы скалят…
Выполняя приказ царя, эскадра Гейдена опоясала патрулированием Грецию, Крит, перехватывала египетские корабли с пленниками из Греции, которых везли на рынки рабов в Египет. Брала призы — транспорта с продовольствием. Австрийские и французские купцы, почуяв наживу, везли продукты в Турцию кружным путем, через Фракию. Оттуда турки доставляли
Во время затяжных зимних штормов корабли укрывались в Поросе. Как-то вечером незадолго до Рождества, во время отстоя, к борту брига «Кимон» причалила шлюпка. Лазарев приглашал командира к ужину.
В каюте за накрытым столом сидел Алексей. Старший брат познакомил его с Матюшкиным.
— А я вас помню, — близоруко щурясь, Матюшкин улыбался одними глазами, — вы в Портсмуте гостили у нас на «Камчатке».
— Верно, был, и вас что-то смутно, но припоминаю.
После первого за здравие и за упокой Михаил Петрович начал расспрашивать гостя:
— Помните наш уговор — поведать о своих исканиях в Северной Сибири?
Матюшкина, видимо, эта эпопея заставила вспомнить о чем-то сокровенном.
…Сибирь всегда манила людей, ищущих неведомое. В Петербурге давно были наслышаны о загадочной земле к северу от Медвежьих островов, якобы зримой в прошлом веке следопытом сержантом Андреевым. Слыхал о ней в свое время от чукчей и адмирал Гаврила Сарычев, когда плавал у берегов Чукотки, описывал ее берега. К этому добавились сведения промышленника Якова Санникова, который божился, что видел в тех краях неведомую землю.
Во время кругосветного плавания на «Камчатке» Матюшкин и Врангель сговорились попытаться отыскать эту землю.
Долго волокитили и мурыжили чиновники в разных департаментах инициативу подвижников. При поддержке и участии Головнина Сенат наконец утвердил экспедицию «для описи берегов от устья Колымы к востоку до Шелагского мыса, от оного на север к открытию обитаемой земли, находящейся, по сказанию чукчей, в недальнем расстоянии».
Три года бороздили следопыты чукотские берега, прибрежные острова, полярные льды, торосы. Где на собачьих упряжках, где пешком исходили многие тысячи километров. Определили и положили на карту сотни координат.
— Бывает, сигаешь по торосам, полыньи обходишь и вас вспоминаешь. Каково вам было в Южном полярном море.
— Так землю-то не сыскали, слыхал я? — осторожно спросил Лазарев-старший.
Матюшкин удрученно повертел головой.
— В тех местах, где побывали, а мы десятки верст от берега отмахали, — земли не видать. В награду нам, убедились воочию с Шелагского мыса, что далее к востоку чистый океан и нет никакой Америки.
— За чем же дело стало? — спросил Алексей. — Теперь свои заметки в свет выпускайте.
— Поздно теперь. Фердинанд всех оповестил, и публике известно лишь его имя как открывателя.
Лазаревы поняли, что эту тему затрагивать не стоит.
— Не горюйте, — утешил его Алексей, — я также до сих пор свои описания вояжа на «Благонамеренном» не возьмусь к издателям снести. Авось к старости будет время. — Он разлил вино и, когда все чокнулись, спросил: — Где же сейчас Врангель?
— В Русской Америке, правителем у компании. Мне, говорит, нынче деньги потребны, поскольку семьей обзавелся.