Лебедь и дракон
Шрифт:
– - И где же он, твой господин?
– насмешливо спросила Мара. На ее лице играла торжествующая улыбка.
Эдвин продирался сквозь колючие кусты терновника. Он уже обыскал весь лес. Ему пришлось обойти немало дорог и узких тропинок, прежде чем он увидел ледяной блеск замерзшей реки. Ему казалось, что кто-то умышленно пытается сбить его с правильного пути. Сколько он ни шел вперед, а река не становилась ближе. Блуждать бы ему всю ночь рядом с колдовским миражем, если бы не слова из одного манускрипта, которые Эдвин так кстати вспомнил. Вот уже из-за расступающихся веток ему удалось рассмотреть реку, снежный ковер степи и стаю черных птиц, парящих надо льдом.
Они с менестрелем
– - Как ты посмел посеять смуту среди моих верноподданных?
– прошипел гневный голос прямо ему в ухо.
От звуков этого голоса кровь застучала в висках. Эдвин снова почувствовал себя пленником, которого держат глубоко под землей, вдали от дневного света. Только усилием воли ему удалось стряхнуть с себя наваждение. Те времена далеко позади и нечего травить себе душу воспоминаниями.
– - Ты все время твердил о чести и благородстве, а сам переманиваешь на свою сторону моих слуг!
– с яростью продолжал обвинять колдун.
Эдвин почувствовал, как шипы короны Ротберта щекочут ему затылок, а шею обжигает горячее дыхание горбуна. На этот раз Эдвин не стал унижаться до разговоров с врагом, он развернулся лицом к противнику и обнажил меч. Увидев сверкающее лезвие, колдун издевательски рассмеялся.
– - В тебе осталось что-то человеческое, - сквозь смех проговорил он.
– Иногда ты думаешь, что стоит взмахнуть мечом, и все проблемы будут разом решены. Ты требовал от меня начать честную войну, а сам во время первой битвы пустил в ход все свои уловки, чтобы восхитить моих слуг. Теперь они твои поклонники и считают тебя сильнейшим. Но меня ты убить не в силах, потому что я последнее связующее звено между тобой и твоим прошлым. Когда ты смотришь мне в глаза, то вспоминаешь годы своей жизни среди людей и в твоей душе снова просыпается человеческий страх. Ты снова чувствуешь себя рабом, а не монархом.
Руки, сжимавшие рукоятку меча, ослабли. Воспоминания нахлынули на Эдвина, как дурной сон. Вместо низкой, сгорбленной фигуры, он увидел перед собой прежнего князя. Одна картина в памяти сменялась другой. Вот колдун идет по темнице, колышутся при каждом шаге полы черной сутаны, на плечи небрежно накинута мантия, в правой руке сверкает золоченый посох. Да, точно, он никогда не разлучался со своим посохом. В те далекие времена Ротберт был высок и статен, вьющиеся волосы едва касались плеч, глаза светились мудростью. Тогда он вполне заслуженно мог называть себя злым гением. Он был очень силен. Его тогдашнее телосложение вполне позволяло ему обходиться без клюки, так зачем же он всюду таскал за собой свой посох. Может быть, это и есть символ его власти или же нечто большее.
– - В ваших рассуждениях есть доля правды, - Эдвин вложил свой меч в ножны и притворился, что собирается уходить.
– - Считайте, что я струсил, - напоследок бросил он, но краем глаза продолжал наблюдать за действиями врага. Случилось то, что он и ожидал. Горбун крепко сжал свой посох и начал шептать заклинание, знакомое Эдвину из манускриптов. Другой бы чародей не почувствовал опасности, но Эдвин слишком много сил потратил на запретные науки и теперь не мог поддаться обману. Лишь только драгоценные камни на посохе вспыхнули ярким светом, Эдвин стремительно развернулся, выхватил посох из рук колдуна и сломал о колено. Золоченая поверхность тут же треснула. Черный дым заклубился над обломками, как будто заточенный внутри посоха демон теперь вырвался на свободу. Ураганный ветер погнул верхушки деревьев, сломалось несколько веток за спиной Эдвина. Пронесся над лесом хор нечеловеческих голосов, и все стихло. Только Ротберт продолжал рассыпать проклятия и угрозы в адрес своего злокозненного соперника. Однако эти угрозы больше не имели никакого значения. Стоило лишь взглянуть
Победа далась ему слишком легко, не ждет ли впереди разочарование? Стоило Эдвину подумать об этом, как он услышал чей-то мысленный призыв. Менестрель звал его на помощь.
Лед на реке трескался, прорубь расширялась, слышался плеск холодной воды. Мара чуть приподнялась в воздух, чтобы не намочить подол платья. Между ее башмачками и хрупким льдом появилось легкое облачко, не дававшее Маре упасть. Амулет все еще был на что-то способен. Однако все заклинания в миг вылетели из головы, будто кто-то стер их, как меловую надпись.
Менестрель не смел выпустить из рук меч. Сам то он мог упорхнуть, как только лед треснет под ногами, а вот что будет с телом Розы. Вместе с ношей улететь будет не так-то просто, к тому же, Мара наблюдает за каждым его движением, будто кошка, приготовившаяся к прыжку.
– - Где же вы, мой господин?
– снова подумал юноша, надеясь, что чародей все-таки услышит его мысли.
В воздухе раздался мелодичный свист, но Мара не обратила на это ни малейшего внимания. Она сжала пальчиками края своего амулета. Еще минута, и у нее будет достаточно сил, чтобы метнуть молнию в защитника принцессы. Амулет очень медленно восстанавливал утраченную энергию. Мара хотела подлететь немного ближе к своим жертвам, но не смогла даже шевельнуться. Золотые когти дракона крепко обхватили ее талию. Впервые в жизни Мара ощутила себя игрушкой в лапах чудовища. Она ведь даже не услышала, как дракон подлетел к ней. Облачко уплыло у нее из-под ног, амулет соскользнул с шеи и упал прямо в прорубь. Мара попыталась вырваться, но ее усилия были тщетны.
– - Отпусти меня немедленно!
– крикнула она, пытаясь сохранять самообладание, хотя колени у нее дрожали. Разве можно надеяться на снисхождение чудовища? Однако ее слова не остались без ответа. Дракон отлетел чуть в сторону и швырнул свою ношу на землю. На миг Мара потеряла сознание, но тут же пришла в себя и попыталась подняться на ноги.
– - Я никогда не мог отказать даме в последней просьбе, - раздался над ее головой жестокий, чуть насмешливый голос.
Мара увидела рядом с собой носки до блеска начищенных сапог, край бархатного плаща хлестнул ее по плечу. Когда она, наконец, решилась поднять голову, то увидела перед собой ослепительной красоты юношу. Дракона и след простыл.
Эдвин взмахнул рукой, и лед на реке снова затвердел. Прорубь замерзла. Теперь амулет покоился на дне реки, под твердой коркой льда.
– - Генри, - Эдвин поманил к себе менестреля.
– Я отдаю свою пленницу в твое распоряжение. Она заставила тебя скитаться по миру в образе бродячего музыканта. Теперь ты сможешь вернуть себе свое королевство и созвать суд, чтобы решить дальнейшую судьбу злодейки.
– - Сказать легче, чем сделать, - отозвался менестрель.
– Не забывайте, что если я предстану пред очами своих подданных в этом виде, то они просто сочтут меня самозванцем.
Он окинул унылым взглядом свою тунику и залатанный кафтан. Единственное, что отличало его от бродяги, так это короткий меч в кожаных ножнах - подарок Эдвина.
– - Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, чтобы вернуть тебе аристократическую внешность. Но тебе придется немного подождать, - Эдвин быстро скользнул мимо своего изумленного слуги и опустился на колени перед Розой. Она лежала на снегу, будто спящая фея. Голову обрамляло черное кружево волос. Одна рука запуталась в длинных локонах, другая была крепко сжата в кулак. Эдвин разжал холодные пальчики и вынул из них золотистый клубочек. Нельзя было позволить этому хрупкому созданию заниматься колдовством. Ему почудилось, что над его головой с криком пронесся лебедь. Роза закашляла и открыла глаза. Во взгляде промелькнуло удивление.