Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
Когда Буран уже подходил к противоположному берегу, он услышал позади голос. Человек, подъехавший или подошедший к реке после Бурана, наверно, заметил свет его фонарика.
Как ни спешил Буран, но он пересилил себя и вернулся.
На сером фоне неба маячили всадники. Они молча дожидались Бурана.
Когда он подошел к кромке льда, всадники съехали к черной полынье, отделяющей берег. Один из них торопливо заговорил:
— Нам необходимо срочно переправиться на тот берег. И чем быстрее, тем лучше.
Буран сбил фуражку на затылок. Со всадниками
Нерешительность Бурана всадник понял по-своему. Он поспешно добавил на башкирском языке:
— Мы заплатим, только помоги.
— Дело не в этом. Рисковать придется.
— У нас нет другого выхода, мы торопимся.
— Что ж, попытаемся, — согласился Буран. — Пусть кто-нибудь из верховых переправится ко мне.
Всадник погнал своего коня. Вороной смело вошел в полынью. Вода поднялась ему до колен, потом до живота.
— Отпустите поводья, не мешайте коню! — посоветовал Буран.
Всадник ослабил поводья, и вороной резким рывком выбрался на лед.
— На санях у вас что?
— Все наше геологическое хозяйство.
— Дайте мне вашего коня, — скомандовал Буран. — Придется поискать переправу.
Он поехал вверх по течению, но, не найдя там подходящего места для переправы, спустился вниз. Наконец издалека донесся его голос:
— Езжайте ко мне!
Он стоял у совсем узкой полоски воды.
— Я буду светить фонариком. Тут неглубоко, смелее правьте. Кнуты у вас есть?
Лошади легко преодолели барьер. Однако на льду они скользили, шарахались в стороны, пугаясь неясных силуэтов и ночных теней. Буран, идущий впереди, во главе отряда, услышал женский голос:
— Забавная ледяная эпопея. Точь-в-точь как в рассказе Горького. Помните, Хамзин? Не хватает только ледохода и блюстителей порядка, чтобы нам дали острастку за глупость. Не правда ли?
Буран не читал этого рассказа. Его беспокоило другое: как перебраться теперь на тот берег? К счастью, левый берег был более крутой, поэтому просвет воды уже.
— Вперед! — скомандовал он вороному. Первые сани переправились благополучно.
Оставалось перевезти последние сани. Буран сказал, обращаясь к высокому, сухопарому, с длинным носом мужчине:
— Вы садитесь в сани и сами правьте.
Войдя в воду, конь испуганно шарахнулся в сторону, и женщина, слабо вскрикнув, свалилась в черную расщелину. Это было так неожиданно, что Буран, стоявший неподалеку, едва успел вскочить в воду и схватить женщину на руки.
На берегу, скинув тулуп, к великому удивлению парня, женщина засмеялась.
— Так я и знала, что нам не обойтись без купанья! — говорила она, расстегивая пуговицы пальто. — Теперь, будьте добры, разожгите костер. Мне надо обсушиться и переодеться! — Взглянув на Бурана, она добавила: — А вам, рыцарь, спасибо. По нормам старинных романов я теперь должна выйти за вас замуж.
Буран пропустил мимо ушей неуместную шутку и, собрав хворост, развел огонь. Пока женщина переодевалась, мужчины отошли в сторону.
— Вы наш спаситель, — улыбнулся высокий мужчина. — Без вас мы совсем пропали бы.
— Вам нужно бы переждать недельку, — посоветовал Буран. — Время опасное. Могло случиться и несчастье.
В разговор вмешался другой всадник, щуплый, среднего роста:
— Мы не могли отложить свои выезд… А сами вы откуда и куда держите путь?
— Из армии — домой! — ответил Буран. — Я вас оставлю здесь — тороплюсь! Если придется ехать через Карасяй — аул тут рядом, в нескольких верстах, — то милости прошу. Любой укажет вам дом Бурана Авельбаева.
Высокий пообещал:
— Обязательно заедем, хотя мы и торопимся в горы. Кстати, если вздумаете искать работу, имейте нас в виду. Нам понадобятся люди. Спросите геологов из Москвы.
— Пока!
— Бывай здоров, молодец!
Женщина, стоя около костра, держала перед огнем большую шаль, поворачивая ее то одной, то другой стороной к огню. Тень в несколько раз больше ее самой прыгала по снегу.
Увидев, что Буран уходит, женщина обернулась.
— Не забывайте нас. Приходите к нам в экспедицию, будем вместе искать нефть.
Неужели она не может говорить просто, без шутки? Откуда тут нефть? Это ведь не Кавказ!
С трепетным ожиданием и волнением, понятным только тем, кто надолго отлучился из родных мест, подходил Буран к Карасяю. Он шел вдоль берега, сокращая путь.
Здесь совершенно неожиданно он увидел Шаймурата. Вот уже кого не думал встретить на пустынном берегу!
— Здравствуй, Шаймурат-бабай! [2] — протянул руку Буран.
— Ба, Буран, сын Закира, если не ошибаюсь! — обрадовался старик. — Не из армии ли так поздно возвращаешься?
— Из армии. А вам почему не спится?
— Третьи сутки аул охраняю, — с достоинством ответил Шаймурат. — Сам знаешь, Белая не любит шутить.
— Сельсовет заставил, что ли? — улыбнулся парень.
2
Бабай — дедушка.
— Собственная душа — лучший сельский Совет, — недовольно пробурчал старик. — Дома знают, что приедешь?
— О том, что приеду, знают. Не знают только, что сегодня.
— Так торопись.
— Есть торопиться.
Аул укладывался спать, из окон косо падал свет тусклых керосиновых ламп. Редкие пешеходы, узнавая Бурана, приветствовали его, а те, кто не узнавал, провожали любопытным взглядом.
Затаив дыхание подходил он к отцовскому дому. Остановился перед воротами, чтобы передохнуть. За его отсутствие постройки будто изменились, изба представлялась ему более высокой и просторной. Проворчали петли ворот. Перед Бураном открылась унылая картина: баня как будто вросла в землю, покосился забор, все стосковалось по молодым и сильным рукам хозяина. Наконец-то он дома!