Лечить или любить
Шрифт:
Из всех людей, которые ко мне обращаются сами или приходят по направлениям других специалистов, приблизительно половина вообще не понимают ни сути процесса психологического консультирования, ни того, что я им говорю, ни того, что они сами здесь делают. И выходят из кабинета с более или менее выраженным недоумением: чего это вообще было-то? Причин несколько:
1. Я слишком завысила планку в оценке интеллекта посетителя.
2. Использовала не тот слой языка, не попала в систему кодировок (например, в беседе с представителями той или иной молодежной субкультуры).
3. Не разгадала и не учла чего-то
С годами я, конечно, совершенствуюсь. Например, когда я разговариваю с подростками на их диалекте, мои собственные дети тихо «балдеют» — с ними я всегда говорила русским литературным языком. А цитирование суфистских притч или вольное толкование Нового Завета стало моим коньком. Но — увы! — успех измеряется всего несколькими процентами. Вероятно, в улучшении результатов решения проблем пациента существует некий предел. За которым возможно лишь эмоциональное постижение и передача собственных пожеланий и советов.
Идем дальше. Из той части пациентов, которая меня услышала, половина не собирается и изначально не собиралась ничего делать. Они сходили к психологу, так сказать, отметились — и все. Помните, как Айболит лечил заболевших зверей? — «И всем по порядку дает шоколадку, и ставит, и ставит им градусники!» Так вот я в этой ситуации, несомненно, градусник. Хотя мои посетители этого сорта обычно по природе добры и любят провозглашать мои усилия «шоколадкой», благодаря на прощание приблизительно такими словами: «Спасибо, доктор, было очень интересно!»
Из тех, кто услышал и настроен действительно хотя бы что-то предпринять, половина поняли меня неправильно и начали делать нечто вызывающее изумление, с трогательной уверенностью, что «так психолог сказал». Причин опять же несколько. Кроме моих недоработок, сюда включаются и всем известные механизмы переноса, замещения, вытеснения и т. д. Плюс прошлый опыт, «поперечность», противодействие, желание сделать наоборот, свойственное русскому характеру, и обыкновенный пофигизм (договорились, что они будут делать нечто каждый день по 10 минут, а они делают раз в неделю и полтора часа — вызывая у ребенка нервное истощение и стойкое отвращение к процессу). Потом приходят и говорят: «Вот, мы все сделали, как вы сказали, получилось то-то…» — а я только за голову хватаюсь: «Когда я такое говорила?!»
И, стало быть, из оставшейся части (всё поняли правильно и приступили к правильным действиям) у половины просто не получается, или они не доводят дело до конца: не хватает ума, настойчивости, терпения, силы воли и т. д. Иногда вмешиваются обстоятельства. Например, с ребенком занималась бабушка, а у нее случился инсульт, или — родился младший ребенок, ушел из семьи отец — изменилась вся архитектоника семьи — стало не до визитов к психологу.
У кого хорошо с арифметикой, тот уже приблизительно прикинул процент. Для прочих скажу — получается совсем немного. Много меньше, чем хотелось бы.
Ну вот. А оставшимся я, конечно, помогла. Если с самого начала или позже, в процессе работы, правильно поняла проблему, подобрала адекватные методики и пошла по правильному пути ее разрешения…
А иногда людям надо, чтобы их просто услышали…
И мне тоже.
Честное слово, я стараюсь…
Глава 44
Еще раз о детской одаренности
Иногда я годами живу спокойно и с этой проблемой вообще не сталкиваюсь. То есть, разумеется, регулярно приходят мамы и даже папы, уверенные если не в гениальности, то, по крайней мере, в глубокой талантливости своего ребенка, и приводят тому всяческие доказательства: а вот он в четыре года нарисовал, а вот она в пять лет уже читает, и воспитательница сказала, и в детской обучалке-развивалке все так удивились, когда он… Хотят получить от меня подтверждение своим надеждам, иногда (нечасто) пройти какой-нибудь тест. Часто спрашивают, как развивать несомненно имеющийся талант еще и еще, чтобы, не дай бог, не упустить время…
Я никого из них не разубеждаю. Все дети талантливы, конечно, кто бы спорил. И ваш — тоже. Честно говорю, что, по моему мнению, любое не медицинское тестирование маленьких детей, в общем-то, фигня, потому что индивидуальный разброс темпов и вариантов нормального развития в первые годы жизни такой, что предсказать по результату тестов что-нибудь наверняка очень трудно, если не невозможно. Даже огурцы на грядке, посаженные в один день, созревают не одновременно, а дети все-таки не огурцы. Но если вы настаиваете, то я, конечно, могу… Обычно родители не настаивают. Но что же такое ранняя одаренность? Существует ли она вообще или это просто результат продуманного воспитания и развития ребенка? Безусловно, существует.
Вот как это видится мне, с моей практической «колокольни». Хотя я вполне готова к тому, что кто-то со мной решительно не согласится. Обсудим.
Раньше всего (фактически на третьем году жизни) проявляет себя художественная одаренность. Рисунки такого ребенка по технике соответствуют возрасту, но эмоционально богаты — за ними стоит «странно взрослое» видение мира, явно опережающее возраст. Иногда художественно одаренные дети используют удивительную палитру красок — фактически «говорят цветом». Еще один признак ранней художественной одаренности — дети стремятся рисовать практически всегда и везде. Это их язык, которым они могут сказать о себе и мире гораздо больше, чем словами.
Чуть позже (четвертый, пятый год жизни) выявляется ранняя музыкальная одаренность. Мне доводилось видеть четырехлетнего ребенка, который с пластинки запомнил и воспроизводил целиком (!) рок-оперу «Юнона» и «Авось». Другой ребенок в пятилетнем возрасте сам выучился подбирать на пианино несложные мелодии песен, которые слышал по телевизору. Здесь та же закономерность — эти дети стремятся петь и музицировать как можно больше, отлучение их от этой возможности — урезание существенной части их мира, против которого они активно протестуют.
Значительно позднее (видимо, уже после завершения процесса формирования межполушарной асимметрии), приблизительно к девяти-десяти годам, становится заметным раннее развитие… даже не знаю, как правильно сказать: может быть, математических способностей, но вернее — повышенной склонности к логическому мышлению и системному постижению мира. В этом смысле несомненно правы те педагоги, которые говорят, что для усиленного изучения математики детей надо отбирать уже после окончания начальной школы.