Шрифт:
Екатерина Мурашова
Лечить или любить?
Предисловие
Детский психолог Екатерина Мурашова не пишет книжек о том, как правильно поступать с детьми. Она не дает советов родителям и не сочиняет научные трактаты. Ее книга «Лечить или любить?» — гораздо более занимательное чтение.
Екатерина — один из создателей жанра, который пока довольно плохо представлен в русскоязычной литературе: художественные рассказы о буднях психотерапевта, основанные на профессиональном опыте. Я неоднократно слышала, что ее называют детским вариантом Доктора Хауса. По степени детективности и мастерству «нагнетания» рассказы Катерины действительно порой не уступают американскому сериалу. Однако практика питерского психотерапевта гораздо ближе к нашей повседневной реальности и помимо развлечения дает отличный материал для размышления. А то, глядишь, и действий.
А может быть, и это не главное. Герой рассказов Екатерины — ироничный и рефлексивный психотерапевт. Он методично разбирает случаи своих пациентов, философски смотрит на жизнь и весело смеется над собой. Да, а еще он предельно честен по существу. Поэтому к нему хочется возвращаться снова и снова.
Я очень рада, что издательство «Самокат» решило выпустить книгу рассказов Екатерины, которые мы несколько лет в еженедельном режиме и с постоянным успехом публиковали на сайте «Сноб».
Наталья Конрадова, модератор блога «Дети», проект «Сноб»
Глава 1
Сага о грязных ботинках
Действующие лица:
Саша — 15 лет, 1 м 85 см рост, 46 размер обуви, 9 класс, учится хорошо, занимается в шахматном клубе при Доме творчества, имеет взрослый разряд по шахматам, с учителями ровен, вежлив, со сверстниками слегка замкнут, но доброжелателен. Близких друзей нет, есть несколько хороших приятелей. В свободное время любит слушать музыку и смотреть киноклассику. Внешне привлекателен, хотя и переживает из-за юношеских прыщей. С девушками не встречается, все попытки отдельных представительниц прекрасного пола завязать с ним какие-то отношения мягко блокирует.
Мама Саши, Мария Михайловна — 45 лет, экономист, внешне привлекательна, в общении интеллигентна, сдержанна. Работает главным бухгалтером в крупной фирме, работу любит. Кроме сына, никаких близких людей не имеет. Круг общения немногочисленный, постоянный в течение многих лет. Развлекаться не любит и не умеет. В свободное время — читает, вяжет, вместе с сыном смотрит киноклассику.
— Доктор, я понимаю, что лечиться нужно мне (мягкая, извиняющаяся улыбка). Поэтому я и пришла одна, без Саши. Может быть, вы посоветуете мне какого-то специалиста, какую-то клинику. Я слышала что-то о клинике неврозов, но совершенно не знаю, как туда попадают. И спросить не у кого. Нужно какое-то направление? Или теперь только деньги?
— Мария Михайловна, я не доктор, у меня нет медицинского образования. Я — психолог…
— Извините, пожалуйста, я плохо в этом разбираюсь. Как-то до сих пор не приходилось…
— Может быть, прежде чем мы будем подбирать специалиста или тем более клинику, вы расскажете мне о том, что у вас происходит? Ведь я, в некотором роде, тоже специалист.
— Да, конечно, извините. Просто я подумала, что, раз детская поликлиника, вы работаете только с детьми…
— В основном мне приходится работать с семьями. Очень редкие дети имеют проблемы, совершенно отдельные от семьи.
— Вы правы. Я тоже всегда так думала. Проблемы детей — это почти всегда ошибки родителей. И я очень старалась не ошибаться. Много думала. Я ведь одна воспитывала Сашу. С самого начала. Наверное, вам надо знать: это было сознательное решение — иметь ребенка, воспитывать его одной.
— А отец Саши?
— У него была другая семья, больное сердце, пожилая жена, с которой он прожил 25 лет. Он работал, она ездила с ним по всему Союзу, отказалась от своей карьеры, и, хотя дети выросли, он не мог оставить ее. Я его понимала и принимала таким. Он был очень порядочным человеком. Он был намного старше меня. Сейчас его уже нет в живых. Иногда я думаю, может быть, вся эта история его и убила…
Я энергично и отрицательно мотаю головой, потому что именно этого ждет от меня Мария Михайловна, а про себя думаю, что она вполне может быть права: немолодых порядочных людей с больным сердцем такие истории часто сводят в могилу. А вот непорядочным такие ситуации — хоть бы хны! Что и обидно.
— Саша знает об отце?
— Да, Саша знает всю правду. Он хотел встретиться со сводными братом и сестрой, но я ему запретила, чтобы не травмировать вдову. Она не знает о моем и Сашином существовании. Я сказала: может быть, потом, когда… Саша понял и согласился. Вы думаете, я была неправа?
— Не знаю, вам решать, — я ушла от ответа, а про себя подумала, что пожилая женщина, которая когда-то объездила вслед за любимым мужчиной весь Союз и посвятила ему и детям всю жизнь, вряд ли осталась в таком уж неведении по поводу последнего, быть может, рокового романа мужа.
— Саша очень похож на отца. Очень. У нас никогда не было секретов друг от друга. Он долго не спрашивал, а когда спросил, я ему сразу рассказала. И даже показала письмо, последнее, которое он передал мне уже из больницы, с другом. Там были стихи, знаменитые, помните:
«…И может быть — намой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной».
И последняя строчка:
«Мне повезло! Прости и спасибо за все!»
— Угу, — сказала я и замолчала, глядя на ковровый узор. Я несентиментальна, но подобные откровения как-то предрасполагают к паузе.
Молчание нарушила сама Мария Михайловна:
— Я уже говорила, что много думала над тем, как строить отношения с сыном. Читала много книг. Конечно, было бы намного легче, если бы родилась девочка. Но Саша с самого рождения был так похож на Вадима… Тот же взгляд исподлобья и немного наискосок, морщина между бровями, движения, интонации… Вадим тоже был очень крупным, статным… Мне казалось, что у меня все получится. Вы знаете, у нас совсем не было этих проблем, которые описываются в книжках, — истерик, упрямства. Я всегда могла с ним договориться, он всегда все понимал. И со школой у Саши всегда все было нормально, на работе коллеги просто плачут от всех этих проблем, особенно у кого мальчики, а я их жалела, а про себя думала: кого бы поблагодарить? Я ведь атеистка. Благодарила Вадима — он был очень крупным ученым, интеллектуалом, и у Саши по шахматам разряд…
— Мария Михайловна, — я мягко прервала ее, — так что же произошло у вас с Сашей в последнее время?
— Я сама ничего не могу понять. Вроде бы ничего не произошло. Но…
— Но?
— Он… как будто чуть отстранился от меня. Иногда я не улавливаю его настроения, не понимаю, чем он раздражен, чего хочет. А он как будто не слышит меня. Разумеется, это не всегда…
— Мария Михайловна! — со вздохом облегчения воскликнула я. — Так это же все совершенно нормально!
И из-за такой вот ерунды эта достойная, умная женщина собирается в клинику неврозов! Поистине — «трагедия русской интеллигенции»!