Лёд Апокалипсиса 2
Шрифт:
Отведу себе ещё пару-тройку дней на восстановление после болезни. В зале гантели, буду тренироваться, добавлю в молоко протеинчика, попью витамины, состав которых мне известен, повторно пройдусь по всем домишкам, особенно лесопилке.
А пока — спать. Перед сном немного почитаю в свете керосинки.
'- У вас все готово, чтобы двинуться в путь? — спросил он.
— Можно выехать хоть завтра.
— Так и сделаем. Теперь вам не понадобится никаких карт, никаких указаний — я сам буду вашим проводником,
День. Снова стою на вершине сугроба-крыши дома, подобно древнерусскому богатырю, хмуро осматриваю окрестности.
Чувствую себя Робинзоном. Его главной проблемой было не отсутствие плавсредства, чтобы уплыть, а неизвестность. Остров дает тебе жизнь, день за днём. Твердую почву под ногами, безопасность. А на море ты должен плыть и вокруг будут только волны, которые фамилию не спросят. Куда плыть? Это я про проблему навигации.
Если бы на меня сейчас напали, был бы рад. Смог бы вытрясти из врагов какие-то ценные сведения. А так, даже волки не пытаются сожрать. Это, кстати, временно.
Мясо волка долго и упорно, в несколько приемов варил в старенькой скороварке, чтобы избавится от букета заболеваний и паразитов (так-то он санитар леса). Получившиеся сравнительно съедобные куски тушенки высушил на втором этаже, заморозил, расфасовал по банкам, несколько — бросил всё той же упорной вороне. Она не удостоил меня благодарностью, но всё сожрала. Молодчага. Надо ещё накидать. Вон, сидит на ветке, гипнотизирует меня.
Единственная зацепка о направлении движения, которую вижу — дорога.
Обычная человеческая дорога отличается тем, что идёт из пункта А в пункт Б. Сюда вела одна дорога, которой теперь не видно, а вот прорубленную для неё просеку — да. Значит мы тот самый «Б» и теоретически, если идти по месту, где дорога проложена, можно попасть в «А». И продолжить оттуда поиски пути-дороги.
У меня два варианта. Торчать на этом лесорубном хуторе, в безопасности, откопать всю до крошки еду, утеплить дом, укрепить его в мини-крепость (всё равно больше будет нечем заняться), топить дровами и читать немногочисленные книги до неопределенно далекой весны.
Или рискнуть своей бесценной шкурой и уйти в закат. Не такой и сложный выбор. Разумеется, надо рискнуть. Так веселее.
Глава 3
Чехарда
Мертвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно.
Что может быть забавнее гроба? Только таскать его с собой. А если волочь по ледяной апокалиптической пустоши, так вообще огонь.
Гроб был деревянным, уютным, изящным, любовно покрытым светлым лаком и я ни за что бы не взял его, если б он не оказался моего размера.
Откуда, собственно, в подсобке лесопилки тщательно отполированные, блестящие разным лаком, изумительного качества «готовые» гробы в количестве четыре штуки?
Конец света — странное такое время. Увидел, задумался, открыл, пощупал, примерил. Изнутри на меня смотрит тёмная бахрома (дорого-богато). Одиночество — это когда никто не смотрит, когда ты без внятного объяснения лежишь в гробу, будучи живым и не под веществами. Даже руки сложил. Размер подходящий, прям как под меня (только значительно потолстевшего) делали. Просторно, здорово. Попробовал в двойном спальном мешке. Всё ещё помещаюсь. А если с парой одеял? Нормалдос. Никаких шансов уйти без гроба.
Чёртов саркофаг был лёгким и красивым, как небольшая деревянная лодочка.
А ещё — в результате тщательных поисков по всей округе, нашёл только две штуки советских саночек, чьей «вместительности» категорически не хватает для моих целей.
Прикрутил довольно мощный крючок (как на деревенском туалете), чтобы запираться в гробу изнутри. Небольшие щели обеспечивают вентиляцию. Неторопливо разметил точки крепления, прикрутил к гробу дюралюминиевые полозья от советских саней. На пробу прокатил по снегу. Неплохо. Смазал. Из оранжевого автомобильного троса соорудил себе упряжку, чтобы раздавала нагрузку на плечи и грудь, а руки были свободны. В одной топор, в другой лыжная палка. Накидал внутрь директорских гантелей, для веса. Пробую делать круг у лесопилки. Всё ещё можно тащить.
Был такой старый пыльный голливудский фильм — Джанго, там этот самый Джанго таскал по пустыне гроб, а в нём пулемёт. Забавный был мужик, с сюрпризом. В моем случае груз — килограмм восемьдесят продовольствия и всяких вещей, который я определил как самые необходимые в путешествии.
Продолжал готовиться, отъедаться, отсыпаться, таскать гантели до изнеможения (понимаю, что за несколько дней физическую форму не восстановить, но лучше три дня тренировок чем ноль). В последний день занёс с утра в дом краску, чтобы оттаяла. До заката, при поддержке колченогой лестницы начертал на фасаде «своего» дома красным — «УБЕЖИЩЕ». Написал пару строк на тетрадном листе, оставил записку на столе. Здесь был Странник-один, не поминайте лихом, домом пользоваться так-то и так-то, дрова здесь, печная задвижка сбоку, продукты в подвале. Аривидерчи.
В натопленной кухне без стеснений разделся, тщательно намазался рафинированным оливковым маслом с головы до пят, особенно лицо, дал впитаться в кожу, вытер лишнее бумажным полотенцем. Проверил, почистил кремом обувь, всю одежду, снаряжение до последнего шнурка, продумал, что понесу в рюкзаке (по минимуму), что будет путешествовать в гробу. Пулемёта, к сожалению, не было.
Ранним утром следующего дня плотно позавтракал, сделал последние приготовления, пил горячий сладкий чай, зашёл в туалет, двинулся в путь. Провожала меня только хитроглазая ворона, сидящая на ветке, которой я напоследок кинул несколько кусков тушеной волчатины.
Не разгонялся. Тянуть гроб-сани сравнительно легко и всё же скорость это сильно замедляло. Тут нужен правильный темп, чтобы не устать.
Ковыляю. В морду лица дует мерзкий ветерок. Внутренний голос шепчет, что в доме всё ещё теплая печь.
Сверяю внутреннее ощущение времени с часами. Идти скучно, с непривычки слегка устаю. Берегу дыхание, немного замедляюсь, но не останавливаюсь. Лес слева кончился, начались неровные поля. Ветер со снегопадом усилился. Желудок напоминает, что недурно было бы пообедать. Рано. Надо топать.