Лёд Апокалипсиса 2
Шрифт:
После полудня. С очередного пригорка видно, что где-то в паре километров прямоугольный объект, сквозь снегопад не рассмотреть. Тем не менее сам факт его существования здорово прибавил оптимизма, дошагал на одном дыхании.
Впрочем, ничего, бляха-муха, особенного. Это укрытый снегом до середины, массивный передвижной вагончик, вроде строительного. Может, остальная стройплощадка занесена к хренам собачьим. Не суть.
Освобождаю дверь от снега, выбиваю ударом топора, щелкаю фонарём.
Действительно, четыре пустые двухэтажные кровати, два стола, множество деревянных коробов с инструментами, в углу недорогой телевизор, висит рабочая одежда, на столе замерзшая бутылка «буратино».
Было довольно много инструмента, взял только лом-карандаш, поместил в гроб. И то не знаю, пригодится ли.
До заката не меньше четырех часов и всё же решил сделать тут привал. Есть небольшой запас дров, но по возможности использовал найденные, в данном случае — безжалостно разгромил два инструментальных ящика.
Можно развести огонь на крыше. Или откопать площадку перед вагончиком. Время есть, выбрал второе. Отбивал крупные кубики, аккуратно помещал снаружи раскопок в виде примитивной стены от ветра. Когда окопался вниз на метр, перестал заморачиваться, просто кидал подальше. До черноты грунты с мёртвой травкой порядка двух метров. Зато ветер не дует.
Есть практическая причина, почему я ночевал в вагончике. И дело не только в том, что он дает небольшую защиту.
Существует такое выражение «вторая природа». Первая родилась «сама», это первозданная природа планеты Земля. Вторая это то, что понастроили и понасоздавали мы, человечество. Бескрайние поля и аккуратные клумбы с бычками, огороды и теплицы, наши города, дороги, гидроэлектростанции и мелиорация, осушенные болота и так далее. Банальный асфальт от горизонта и до горизонта. Тесные пятиэтажки, конечно. И, поскольку первая природа совершила решительный блицкриг на вторую, вместе с её создателями, отдаю себе отчет, что мне вообще-то нравилась вторая. Я являюсь её детищем. Люблю асфальт. Люблю здания из бетона, стекла и железа. Полимеры и механизмы. Я не чёртов эльф, который весёлой белочкой прыгает с веточки на веточку, поёт трагические песни и пьет водичку из волшебного ручья без риска подцепить холеру и кишечную палочку. Не сказочный орк с гномом, который живет в туннелях, пещерах и прочих метро. Я мать его, человек и мне критически нужны города. Ну, в крайнем случае, хотя бы скособоченный строительный вагончик.
Неторопливо разжёг костёр, для чего плеснул немного солярки из трактора с лесопилки.
Походный котелок, накидал в него снега. Рядом медный чайник. Подбрасываю дров, поднимался повыше, проверял, нет ли незваных гостей.
Мороз, ветер, одиночество и тоска, вот мои попутчики. Даже убить никто не пытается.
На костре немного погрелся сам, разогрел пищу, чайник. Попил и поел горяченького. Убрал за собой. Затащил гроб в вагончик, заперся, и спать лёг в нём же, предварительно разгрузив на замызганный стол. Почти сразу же уснул.
— А что, гроб не такая уж дебильная идея, — поцокал языком при виде рисунков волчьих следов вокруг вагончика. Значит, не забыли про меня. Уууу, щенки. Ну ладно.
Спешно разжёг костер, грел мясо и чайник, пил кофе, наскоро завтракал. Снова в путь. Как скверно, что даже компаса нет. При условии лёгкой метели определить, где солнце и ориентироваться хотя бы по нему — получалось с трудом.
Поднялся на пригорок. Раньше силуэт дороги был виден в рисунке снега и льда. Новое поле ровное как стол, никаких намеков на существование дороги под слоем снегов. То есть я окончательно «ослеп». Совершенно один в океане снега и льда.
— Блядь, сказал поручик Ржевский и грязно выругался.
Ну, какие варианты. Назад не пойду, значит — вперёд. Жаль местность сравнительно однородная: поля, полоски лесопосадок вдоль теоретически существующих дорог, снова поля, местами овраги, пустыри. Гор как ориентиров нет, струячить надо интуитивно, вдоль этих посадок, что не есть правильно. Был бы ЛЭП, использовал бы его, там хоть с одного конца будет город.
Делать нечего. Стараясь запомнить изгибы местности, очертания удаляющегося лесочка, пёр дальше. Несмотря на метель, тело как-то обвыклось.
Шёл весь день. От безделья много думал. Мысли перетекали одна в другую, без конкретных выводов и окончаний. Когда время приблизилось к пяти, подошёл к странноватому одинокому зданию, явно брошенному ещё при СССР. Высоченное, метров десять, из изъеденного кирпича. Заглянул в окно. Отчетливо воняет химией. Простой и ничем не интересный прямоугольник, внутри стылая земля без растений, мусор, немного щебня. Под крышей жили птицы, сейчас и они свою обитель покинули. Снега наметено знатно, но только в районе безобразных пустых окон. Остановлюсь в этом химскладе, только в гробу запрусь. От волков. Топора у них нет, внутрь не заберутся, только спать помешают, собаки серые. Ну, пистолет и АКСУ всё ещё с собой, посмотрим ещё кто кого. Человек всё ещё не лыком шит.
Четвертый день моего похода. Темп держу небольшой, усталости нет, продуктов хватит хоть до Африки, оборудование себя вполне оправдало, волки отстали, дров осталось на один раз, но это ерунда.
Главное, что бесцельным странствиям пришёл конец.
Дома. Морда лица, застывшая от холода, растекается в улыбке. Старые добрые хрущёвочки. Безлюдно, тоскливо, но не грустнее чем шароёбиться по заснеженным полям в условиях апокалипсиса.
Прямо передо мной одно из таких зданий. Обхожу, бреду, озираюсь, ищу следы людей и зверей. Следов нет, хотя выводы делать рано. Пять домов, стоят в линию, под одинаковым уклоном. Вероятно, небольшая улица. Если посмотреть, в паре сотен метров утопленные в снег красные крыши со следами ржавчины, тоже рядком. Наверное, параллельная улица, только домишки пониже.
Вдали есть ещё крыши, низенькие. Что мне нужно? Карта. Как говорили пираты, «где карта, Билли?». А он им и отвечал… у меня нет никакой карты!
Не факт, что тут валяется прямо подробный атлас или карта области, но надо же с чего-то начинать. Да и ночлег пора искать. Хватит прохлаждаться.
Здание почему-то тёмно-серое. Без изысков выбиваю подъездное окно, захожу: здравы будьте в вашем доме, принимайте гостя. Со скрежетом втаскиваю гроб. Будем считать, что это моя экстравагантная изюминка. Лестничный марш вверх. Первая же дверь показалась мне слишком бедной, обшарпанной. А если крайнюю левую? Красненький металл. Попробуем отмычку Иваныча. Отвертка, усиленная толстым железным кольцом. На ней небольшой гирляндой ключи-болванки, то есть без нарезок и углублений. Подходящая вставляется в замок, в гнездо отвертки и, если повезёт — поворачивается с некоторым усилием. Замок ломается к чертовой матери, но есть шанс и открыть, хрустом смяв штырьки-фиксаторы. Откуда подобные премудрости известны Иванычу?
Хрясь.
Подбираю, пробую. Оё! Получилось прямо с первой попытки. Захожу, сразу же тащу свой ручной гроб.
Квартира женская, вся какая-то нарочито розовая, свет окон приглушенный, гротескный портрет полуголой носатой девушки. Три комнаты, кухня, шкаф. В дальней громадная кровать, покрытая «розовым с золотым» одеялом, где обитал окоченевший труп хозяйки квартиры.
Поискал продукты. Две коробки с какими-то пророщенными ростками, соевое мясо в холодильнике. Это вообще едят?