Лёд и пламень
Шрифт:
ГЛАВА 6
Брайони вздохнула и подняла глаза, заставив себя посмотреть в зеркало. Платье сидело на ней как-то странно, возможно оттого, что она его давно не носила. Оно было коричневым в крапинку и спереди застегивалось на четыре большие пуговицы. Брин разыскала его четыре года тому назад на распродаже в Отли. Раз она еще влезала в него, значит, с тех пор набрала не слишком много веса.
Она смотрела на свою расплывшуюся фигуру несколько секунд, но настроение от этого не улучшилось. Надев свою единственную хорошую пару туфель и старенькие коричневые замшевые перчатки, она взяла сумочку, тоже купленную на распродаже, и пошла к двери. Увидев ее, Кэти подняла глаза и сузила их насмешливо.
— Во что это ты вырядилась?
Брин вспыхнула, боясь, что Кэти подорвет ее и без того хрупкую уверенность в себе. Если бы сестра только знала, насколько важна для них всех эта поездка, но у Брин не хватало духу ей рассказать.
Весь вчерашний день Брин провела в каком-то оцепенении от шока. Она думала, что время у них еще есть — несколько месяцев хотя бы. Но оказалось, что они должны продать Равенхайтс в течение каких-то двух или трех недель. Это была настолько ужасная мысль, что она просто не могла принять ее. И вот теперь у Брин оставалась последняя надежда, последний шанс удержать ферму. Она хотела произвести хорошее впечатление на Кристофера Джермейна, и, скажи ей Кэти, что это невозможно, она навряд ли отказалась бы от своей затеи, даже если бы чувствовала в глубине души, что сестра права. Нервным жестом Брин одернула подол.
— Это единственное платье, которое у меня есть, — то ли пожаловалась, то ли пошутила она. — Вот это да еще черная юбка с блузкой, которые мы обычно носили как школьную форму.
Кэти с сомнением покачала головой, а взглянув еще раз на нескладную, безвкусно одетую сестру, начала вдруг смеяться. Это был странный, полный отчаяния смех; от него мурашки забегали у Брин по спине. Какая-то пугающая перемена произошла с сестрой за последние несколько дней, но в чем она состояла, Брин не могла бы с уверенностью сказать.
— Кэти, я еще не выходила сегодня на улицу. Хочешь прогуляться со мной? — спросила она.
— В Харрогит? — усмехнулась Кэти. — Нет уж, благодарю. Лучше я останусь здесь.
Брин закусила губу. Кэти не сделала ни шагу из дома с тех пор, как приехала сюда. Казалось, она просто боится выходить. Брин хорошо помнила, что прежде ее сестра часами ухаживала за собой, натираясь всевозможными кремами и делая прически. Теперь же ее волосы были свалявшимися и немытыми, а лицо бледным и истощенным. К тому же раньше она всегда, по словам отца, «трещала как сорока», а сейчас редко открывала рот, чтобы сказать что-нибудь. Целыми днями она только листала журналы, кривясь при виде фотомоделей, изображенных на снимках, или же смотрела австралийские сериалы по телевизору.
— Ну, как знаешь, — вздохнула Брин. Ей бы не помешала, конечно, компания, но что-то подсказывало, что не надо настаивать. — Я уже почти все приготовила к обеду. Тебе останется лишь подбрасывать дрова в печку и смотреть, чтобы курник не подгорел. Картошку я уже почистила и посолила.
Кэти кивнула. Она понятия не имела, как правильно поддерживать огонь в печи, и давно забыла, как варить овощи на обед. Ну и пусть. Она очнулась от своих мыслей и обнаружила, что осталась одна. Вздохнула и протянула руку к своей сумочке. Достав оттуда успокоительное, проглотила его не запив. В самом деле, стоит ли расстраиваться из-за всяких пустяков.
А Брайони во дворе завела машину сестры и осторожно выехала на ней на дорогу. Прошло много времени с тех пор, как ей доводилось управлять чем-то еще, кроме трактора, и она вела машину с опаской. Надо что-нибудь сделать для Кэти, подумала она с беспокойством, надо ей как-то помочь. Но как?
Приехав в Харрогит, Брин припарковала машину в центре города и застегнула серый дождевик до самого подбородка. От холодного ветра нос и уши замерзли и покраснели. Она достала косынку из кармана и повязала ею голову.
Полисмен на улице показал ей, как пройти к отелю, и через несколько минут она стояла перед ним. Чувствуя, что нервы все больше сдают, она долго не решалась войти. Наконец побрела по хрустящей гравием дорожке и остановилась у двери. Она чувствовала себя так, словно была не больше двух дюймов высотой. Робко постучав в огромную дверь, подождала некоторое время, показавшееся ей вечностью. Потом заметила шнурок от звонка и покраснела до корней волос. Чувствуя себя идиоткой, она потянула за шнурок и плотнее закуталась в дождевик. Вскоре дверь открылась и появился внушительного вида мужчина, одетый в униформу зеленого цвета.
— Чем могу вам помочь, мисс? К сожалению, отель еще не открылся. Вы не от торговцев цветами?
— Нет. — Брин постаралась, насколько могла, выпрямиться. — Я хотела бы видеть мистера Джермейна.
— Вам назначена встреча, мисс? Его офис в Лидсе в данный момент.
— В Лидсе? — повторила она смущенно. — О нет. Но я приехала издалека. Я из Хейвса, — пробормотала она, чувствуя горькое разочарование.
Швейцар улыбнулся.
— Я сразу определил это по выговору, мисс, — сказал он добродушно. — Вот что я вам посоветую. Мистер Джермейн сейчас в городе. Я знаю, что сегодня во второй половине дня он собирается в выставочный зал. Почему бы вам не…
— Джекоб? Что-то важное? — Майкл Форестер появился в огромном дверном проеме. — Могу я помочь вам… э-э… мадам?
Брин покраснела.
— Нет, я… я рассчитывала увидеть мистера Джермейна, чтобы обсудить с ним некоторые, скажем так… деловые вопросы.
Его брови поднялись удивленно.
— Деловые? Я Майкл Форестер, генеральный менеджер мистера Джермейна. Может быть, я смогу помочь?.. — Нотка недоверия прозвучала в голосе. Что это за огромное, расплывшееся подобие женщины в сером дождевике? Хотелось бы надеяться, что она не станет заказывать в отеле номер для себя.
Брин вздохнула с облегчением, довольная, что ей не придется ждать до завтра.
— Да, может быть… вы сможете мне помочь. Это касается фермы Равенхайтс.
— А, понятно. Пожалуйста, пройдемте сюда. — Майкл сразу понял, о какой ферме идет речь. Ведь она сидела у него в печенках все последние месяцы.
Проходя через холл и направо, Брин мельком увидела ресторан, где работала прислуга, пылесося ковры и чистя занавеси. Серебро и хрусталь сияли вдоль стены на длинном поставце, готовые к тому, чтобы их поставили на столы, как только будут постелены скатерти.