Лед и пламя 1-2
Шрифт:
– Если она когда-нибудь снова с ним заговорит, – сказал Эден.
Опять возникла пауза. Теперь заговорил Лиандер:
– Мне кажется, никогда нельзя узнать человека до конца. Я знаком с Хьюстон почти всю жизнь, но та Хьюстон, которую я знал, и та, которая взорвала тюрьму, – две разные женщины. Несколько лет назад я повез ее на танцы, на ней было красное платье, которое ей очень шло, но Гейтс сказал что-то обидное для нее. Она так нервничала, когда мы приехали на место, что я сказал, что не буду возражать, если она не снимет плащ. И она, черт возьми, просидела весь вечер в углу, чуть
Хьюстон замерла с цветком в руке. Странно, как один и тот же случай может восприниматься разными людьми по-разному. Оглядываясь теперь назад, она решила, что, наверное, глупо было так расстраиваться из-за этого красного платья. Она вспомнила, что Нина Вестфилд часто носила такой же оттенок красного, из-за которого Хьюстон так мучилась в тот вечер. Улыбнувшись, она снова принялась расставлять цветы по вазам.
– Раз уж она собралась взорвать стену, могла бы придумать, чтоб это было не так опасно для моей шкуры, – съязвил Кейн. – Вы и представить себе не можете, что чувствуешь, когда тебе говорят, что у тебя под ногами подожгли динамит, а бежать некуда.
– Прекрати хвастаться, – сказал Эден. – Ты в восторге от того, что она сделала, и сам это знаешь. Хьюстон улыбнулась еще шире. Лиандер рассмеялся:
– Жаль, вы не видели, что было после взрыва. Все думали, что еще одна шахта взорвалась, и мы выскочили из домов в одном исподнем. Увидев тюрьму с раз рушенной стеной, мы остановились как вкопанные, никто не мог понять, что случилось. Эден первым вспомнил, что ты сидел в тюрьме.
У Хьюстон чуть не вырывался смешок, но она сумела сдержаться.
– Послушайте, – сказал Эден. – Как только я увидел эту тюрьму, я сразу понял, что тут не обошлось без Хьюстон. Пока все вы молились на нее годами и называли ледяной принцессой, я за ней следил За ее строгой внешностью скрывается женщина… Ну впрочем, вы не поверите, если я расскажу вам, что творит эта женщина.
Хьюстон уже с трудом сдерживала смех. Слова Эдена звучали полуустрашающе-полувосторженно. Она вспомнила о том вечере, когда он спрятался в чулане и наблюдал, как проходит их девичник. В тот день, когда он сообщил ей, что все видел, она не позволяла себе думать ни о чем другом, кроме того, что он слышал о планах по поводу шахт, но теперь она вспомнила и о боксере, и о канкане, и – Господи Боже мой! – о «Холме Фанни». Тогда она до смерти боялась, что Кейн узнает что-нибудь из ее секретов, например, о собраниях «Союза Сестер», о поездках на шахты, но в конце концов он узнал почти все, что было возможно, и жизнь ее на этом не закончилась. В тот вечер, когда она надела красное платье, она была уверена, что, если кто-нибудь ее в нем увидит, ее репутация будет вконец подмочена, и она не сможет составить хорошую партию Лиандеру.
Но посмотрите только, что она натворила за последние месяцы! Она лазила по фигурной решетке, увитой розами, в одном нижнем белье. Она пригласила всех этих людей жить в своем доме, а Кейна – который должен был кормить их – поставила уже перед фактом Чем больше она размышляла, тем сильнее распирал ее смех. До того как они поженились, она точно знала, кто выходит замуж за Кейна Таггерта. Ему требовалась леди, и она не сомневалась, что полностью соответствует
В ту же самую секунду из кабинета выбежали мужчины.
– Хьюстон, дорогая, с тобой все в порядке? – спросил Кейн, беря ее за руку и пытаясь привести ее в вертикальное положение. Но это было все равно что пытаться поставить морскую водоросль.
– Я прикрыла свое красное платье плащом, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь решил, что я не настоящая леди, – всхлипнула она. – А потом я взорвала тюремную стену, – она схватилась руками за живот и сползла на пол. – А можно ли назвать безупречным поведением то, что я организовала это представление с боксером?
– О чем она говорит? – спросил Кейн. На лице Эдена появилась улыбка, которая растянулась еще шире, когда он сказал:
– Безупречное поведение было окончательно забыто во время танцев, – он захохотал. – Хьюстон, в тот вечер я захватил с собой бутылку виски, думая, что помру от скуки, наблюдая за вашим девичником, – говоря это, он повалился на пол рядом с Хьюстон. – А мисс Эмили! – выдохнул он. – Я не могу пройти мимо ее магазина, чтоб не засмеяться.
Хьюстон так смеялась, что не могла произнести ничего членораздельного.
– А Лиандер! Я так старалась все эти годы, я изо всех сил скрывала от тебя все о Сэйди и об остальном тоже.
Лиандер смотрел на нее, улыбаясь.
– Ты знаешь, о чем она говорит? – спросил он Кейна.
Ответил Рейф:
– Это очаровательная глупенькая леди, которая выглядит так утонченно, что, кажется, не способна ни на что, кроме вышивания, управляет повозкой, запряженной четверкой лошадей.
– Я могу управлять и двенадцатью лошадьми, заявила она, что вызвало у них с Эденом новый взрыв смеха.
– А удар правой у нее такой, что она может повалить парня с нее ростом, – гордо заметил Кейн. – И еще она может сбежать с собственного свадебного торжества вдогонку за своим пустоголовым мужем, когда он опозорится перед всем городом, и она может заплатить моей любовнице, чтобы та убралась подальше, и еще она может визжать, – сказав последнее, он осекся и смутился.
Лиандер взглянул на Хьюстон, которая сидела на полу в обнимку с Эденом, оба они изнемогали от смеха, потом он перевел взгляд на Кейна и увидел, как тот смотрит на Хьюстон – с гордостью и любовью.
– Подумать только, я называл ее ледяной принцессой, – пробормотал Лиандер.
Кейн покачался на каблуках – вперед-назад, засунув большие пальцы рук в пустые петли для ремня на брюках, и проговорил:
– Я растопил лед.
Рейф и Лиандер взорвались смехом – как от той гордости, с которой Кейн произнес это, так и от самих слов. Рейф кивнул на Хьюстон:
– Ты бы лучше позаботился об этой ледышке, пока она не растаяла и не просочилась в щели между половицами. Думаю, ты не хочешь ее потерять.