Лёд и разум
Шрифт:
От четвертой пиццы мы отказались. И где-то через полчаса Лара вызвала такси. Мы тепло попрощались. Я погрозилась через три недели заглянуть в ее альма-матер, и Лара, пообещав подготовить грандиозную встречу, уехала.
А я заказала черного чая, расплатилась и осталась в кафе. Посетителей стало гораздо больше. Тишина сменилась гулом разговоров. Официант несколько раз подходил, интересовался, не желаю ли я чего-нибудь еще. Я отвечала отказом и продолжала наблюдать. Скучное занятие, право слово, но умение сосредотачиваться на чём-то одном являлось одним из моих главных достоинств. Когда я уже почти уверилась, что ничего не произойдет, из дома напротив вышли двое: Лиза Коффин и высокая черноволосая женщина с красивым, но очень злым лицом.
Лиза не изменяла себе. Невесомость и воздушность. Легкое белое пальто до колен. Струящийся воротник-кокилье. Широкий поясок подчеркивающий осиную талию. Светло-кремовые полусапожки с изящными пряжками. Распущенные золотистые волосы, широко раскрытые голубые глаза, аккуратный носик и невинное выражение лица дополняли образ богатенькой легкомысленной девушки, живущей исключительно среди милых розовых пони и огромных плюшевых медведей.
А спутница Лизы вызывала угрозу. И не только угрозу. От нее несло фальшью, как от Алекса Айса Александера. Она казалась чем-то ненужным, чем-то противоестественным. Как пятое колесо автомобиля. Как одноцентовая монета. Как война с бедностью.
И при этом я не могла сказать, почему у меня возникло такое ощущение. Рядом с Лизой шла красивая ухоженная роковая брюнетка лет тридцати. Черно-красный брючный костюм выдавал в ней хищницу, а тонкие ярко накрашенные губы, подведенные глаза, нарисованные брови и презрительное выражение лица прекрасно дополняли этот образ.
Лиза и ее спутница направились к кабриолету. А я оставила чаевые на столе и поспешила на выход. Не знаю, что подвигло меня на это. То ли я собиралась задать несколько вопросов Лизе, то ли подслушать о чём она будет говорить с этой странной женщиной, то ли пройти мимо и обиженно фыркнуть на нее.
Как оказалось, к кабриолету шла только Лиза, а женщину интересовал черный внедорожник. И даже не внедорожник, а царапина на его двери. Женщина нагнулась, провела пальцем по поврежденному покрытию, поднялась и глянула на Лизу:
— Кто это сделал? — и так злое лицо исказила безумная гримаса. Женщина стала оглядываться по сторонам, словно надеялась найти того, кто посмел поцарапать ее автомобиль. — Кто? Кто? Я ведь найду тебя!..
Подходить к ним я не решилась. Прошла мимо, перешла через дорогу, остановилась у матовой черной витрины, не глядя уставилась в нее и превратилась в слух. Благо, говорили они не таясь.
— Марго, если хотите, я могу позвонить мистеру Коффину, — чуть ли не пропела Лиза. — Он поможет разобраться с этой проблемой, утрясет проблемы со страховой, найдет сервис для ремонта. Вам не придется об этом думать.
— Чтобы я доверилась какому-то смертному? — зарычала Марго и пнула по колесу внедорожника. — И хватит смотреть на меня. Зрители мне не нужны!
— Вся наша жизнь театр, а все мы в нём актёры, — чувствовалась, что Лиза улыбается. — И даже зрители всего лишь антураж, покуда занавес не спущен наш.
— Заткнись! — вновь рыкнула Марго. — Или я посчитаю, что ты вмешиваешься в мои дела.
— Что вы, — мелодичный голосок звучал совершенно невинно. — Я всего лишь наблюдаю. Просто не забывайте, что тут не принято сцеживать пинту крови за такую мелочь. А зная вас, я не уверена, что дело обойдется одной пинтой.
— И что? За личное оскорбление я вправе требовать ту плату, которую пожелаю.
— Не тут, — нежно проворковала Лиза. — Здесь и сейчас всё отдается на откуп юристам, страховым агентам и коллекторам. Поверьте, они справляются с требованием положенных выплат гораздо лучше, и к тому же не требуют вашего личного присутствия. А это экономит немало времени. Люди привыкли ценить своё время.
— Убогие смертные, — зарычала Марго, распахнула дверь и залезла во внедорожник.
Дверца захлопнулась, зарычал двигатель и секунд через двадцать о существовании Марго напоминали следы шин на асфальте и запах паленой резины. Разгонялась и тормозила она уж очень старательно.
Я хотела развернуться, подойти к Лизе, задать пару вопросов. Я даже начала поворачиваться, но меня остановили ее слова…
— Не сегодня, — в нежном журчании ручейка слышалось яростное бурление горной речки. — Время ответов еще не подошло.
И пока я пребывала в замешательстве: оказывается, Лиза заметила меня (и как давно, а?) — она села в кабриолет и укатила.
— Вам чем-нибудь помочь? — до меня донесся печальный надтреснутый голос.
— Что? — я оглянулась и обнаружила рядом с собой пожилого мужчину с грустным породистым лицом.
— Вы минут десять стоите около нашей… конторы, — мужчина указал на черную витрину. — И я подумал, что вам нужна наша помощь. У вас кто-то… умер?
— Что? Нет! Нет! — горячо возразила я, перевела взгляд на витрину, прочитала надпись, смутилась и, провожаемая недоуменным печальным взглядом, быстро зашагала по переулку. Мне захотелось оказаться как можно дальше от этой… конторы, на черной витрине которой серебряные буквы собирались в надпись: «Похоронное бюро. Бурс без сыновей».
***
В общежитие я вернулась, когда стемнело. И афиши у входа уже не было.
Даже следов от нее не осталось! Мисс Раадик проявила принципиальность и расправилась с приклеенным листом бумаги с особой жестокостью. Позавидовав ее упорству, поднялась к себе. Из соседней комнаты слышались веселые голоса. Много голосов. Похоже, туда набилось человек десять, а то и пятнадцать.
Пожала плечами. Чужие дела меня не интересовали. Рухнула на кровать, не раздеваясь, не разуваясь. Взяла телефон, выбрала нужный контакт, набрала.
— Хэллоу? — от знакомого голоса повеяло чем-то теплым, добрым, родным. И пусть мы не всегда находили общий язык, но…
— Привет, мам, — сказала я, борясь с дрожью в голосе.
— Дорогая! — отозвалась трубка, а перед моим внутренним взором возникло усталое лицо, озаренное улыбкой. — Как ты там?
— Великолепно! Познакомилась с оборотнем, с вампиром и с подозрительным мужчиной, готовым заплатить мне пять тысяч за плевую работенку, — про Лизу, про Бобби и карандаши я решила умолчать.