Лед
Шрифт:
– Привет, – подошел я к калеке. – Как дела?
– Издеваешься? А, понял. Было тебе откровение, что случилось чудо-чудное и у меня отросли ноги? Нет? И правильно, меня по-прежнему зовут Обрубок. – Внимательно смотрящие из-под намотанного на голову шарфа глаза быстро обежали площадь и остановились на мне. – Купи нож!
– Со своими бы разобраться, – фыркнул я и присел на корточки.
– Чего тогда приперся? Не поболтать же.
– Почем доза «Магистра»?
– А с чего ты решил, что я тебе ее продам?
– А почему бы и нет? – Я поднял с клеенки нож с изогнутым узким лезвием и, покрутив
– Зачем тебе?
– Надо.
– Надо?! Ты хоть понимаешь, что каждый третий подсаживается с первой же дозы? – завелся Обрубок. – Хочешь стать пускающим слюни идиотом? Лед, убогих никто не любит!
– Шестьдесят шесть процентов – для меня очень хорошие шансы. – Я огляделся по сторонам. «Магистр» давал любому возможность почувствовать себя настоящим колдуном. На несколько минут возможности человека к колдовству усиливались многократно. Другое дело, что не прошедшим обучение это ничего не давало, но меня-то кое-чему в Гимназии научить успели. Думаю, возросших способностей хватит, чтобы привести себя в порядок. – Мне край надо.
– Что случилось-то? – все еще колебался калека.
– Долгая история, потом расскажу, – вздохнул я. – И ножи все твои куплю.
– Придешь за второй дозой – прямо тут зарежу. – Покопавшись в тряпье, Обрубок кинул мне запаянный в целлофан желатиновый шарик. – Рубль десять серебром с тебя. Деньги-то есть?
– Есть. – Спрятав целлофанку в потайной карман, я кинул три серебряные монеты и ткнул пальцем в приглянувшийся нож. – Возьму на сдачу?
– Засапожный? Бери. – Обрубок смахнул деньги с клеенки в руку. – И не вздумай принимать «Магистр» натощак. Да, если дружинники придут, посылай их подальше. Запретить «Магистр» еще не успели.
– Учту, – кивнул я. Насчет еды – это он хорошо предупредил. А что «Магистр» не запретили, и сам знаю. Слишком уж это зелье специфическое, чтобы широкое распространение получить. И дорогое к тому же. Только фанаты-экстремалы им и балуются.
– Смотри, урод!
– Здесь?! Офигеть можно!
– Вали в гетто, тварь!
Незаметно подошедшие парни начали медленно подступать к калеке. Судя по многочисленным изображениям кельтского креста на одежде – члены банды Крестоносцев. Ну и рожи! Специально друг друга мутузят, что ли?
– Сами уроды! – Калека поднял руку, и на короткой цепочке заболталась медная пластина с выдавленным изображением Меркурия – символом Торгового Союза.
– Эй, шантрапа! А ну валите отсюда! – небрежно поигрывая дубинками, к парням неторопливо направились два охранника.
Плюнув вслед поспешно уходящим бандитам, Обрубок зло усмехнулся:
– Калеку от урода отличить не могут, др-р-раконы! Да, облажались крестоносцы, ничего не скажешь.
Тронь кто Обрубка, и охранникам Торгового Союза или просто нанятым головорезам не понадобилось бы много времени, чтобы найти виновных и выбить из них дурь, деньги и, скорее всего, мозги. Если уж торгаши тратят деньги на охрану, то и спрашивают они с нее по полной программе. Хотя Чистых бы это не остановило.
Попрощавшись с Обрубком, я вышел с площади и нерешительно направился в сторону морга. Надо бы перекусить. Только где? Тут во дворах лавка должна быть, загляну туда для начала. К моему глубочайшему сожалению, продуктовая лавка оказалась закрытой. На двери рядом с намертво закрытым окошком выдачи продуктов болтался плохо приклеенный листок с выведенной зеленым маркером лаконичной надписью «Закрыто». Я немного потоптался на месте, разглядывая железную дверь с глубокими вмятинами, оставшимися после последнего голодного бунта, плюнул и зашагал к ближайшей закусочной. Светиться в общественных местах неразумно, но больше нигде разжиться харчем не получится. А к себе заходить слишком опасно.
Идти было всего ничего – нужная мне девятиэтажка возвышалась над соседними зданиями совсем недалеко. Свернув во двор, я спустился в подвал. У здешнего клоповника не было даже названия, и обедать тут безбоязненно мог только человек с очень крепким желудком. А вот паленой водкой хозяин старался не злоупотреблять – местные завсегдатаи очень ревностно следили за качеством этого продукта первой необходимости. Пригибая голову, чтобы не впечататься лбом в подвешенную под потолком водопроводную трубу, я зашел в темное помещение, заставленное столами. Ну и духан здесь! Жуткая смесь табачного дыма, перегара и подгоревшей еды. Чадящие на стенах факелы даже и не пытались разогнать темноту. Дымили себе потихоньку и дымили. Посетителей было немного, но такова уж моя удача, что не успел я и шага ступить за порог, как мне уже замахали руками:
– Лед, давай к нам!
Приглядевшись, я покопался в памяти и с трудом смог припомнить расположившихся в совсем уж темном углу парней. Приятели то ли Дениса, то ли Ворона. Пили вместе пару раз. А вот с Маньяком – беловолосым альбиносом лет тридцати – даже грузчиками в одной бригаде подрабатывали. Он хоть и невысокий, но здоровый, как два меня.
– Привет, – поздоровался я и уселся на свободный стул. – Пьете?
– Обедаем, – покачал бритой головой верховодивший в этой компании Кузьма и побренчал монетами в кармане пуховика. Ростом он был немного пониже Маньяка, но шириной плеч ему не уступал, да и поупитанней был.
– Чем обедаете? – Я выудил из кармана смятые купюры и начал их расправлять на столешнице. Действительно обедают: всего одна бутылка вина, что для этих ребят просто несерьезно.
– «Кьянти Ренцо Мази», урожай две тысячи третьего года, – развернув бутылку этикеткой к себе, прочитал закутанный в рваное кашемировое пальто Жук – единственный, кто не мог похвастаться богатырским сложением. Высокий и худой в своих обносках, он напоминал огородное пугало, а надвинутая на лицо лохматая шапка, пошитая из собачьей шкуры, только добавляла сходства, – Будешь?
– Наливай, – согласился я и, пригубив вино из непонятно откуда появившегося четвертого стакана, пробормотал: – Яблочное вино, урожай этого года.
– Дегустатор, блин, – усмехнулся Жук.
– Хозяин! – допив вино, заорал я.
– Да не ори ты, – поморщился Кузьма. – Он ногу подвернул, так что теперь здесь самообслуживание.
– Пойду пожрать закажу, – начал вставать я, но Кузьма ухватил меня за рукав.
– Разговор есть. Мэн, сходи притарань закинуться чем-нибудь.
– Деньги возьми, – насторожившись, кинул я на стол пару пятихаток. – Что за разговор?