Лёд
Шрифт:
— Судя по образцам, в тогдашней атмосфере была невероятно высокая концентрация аммиака, — и в цифры какие-то тычет.
— В земной атмосфере не могло быть такого даже четверть миллиона лет назад. Если только в атмосферу не внедрился инородный объект, — возразил Молдер.
Мэрфи кивнул на микроскоп, приглашая взглянуть.
— Скажи мне, что это не инородный объект, — пробурчал он.
Молдер заглянул в окуляры, аж подпрыгнул и позвал свою подружку-фэбээрошницу. Та тоже глянула и разволновалась.
— Точно такие же твари находятся в крови у Рихтера, — сказала Скалли и побежала к своему столу. — Одноклеточный организм, возможно — зародышевая стадия более крупного животного.
Все давай пялиться в микроскопы — кто на столе у Мэрфи, кто в другой, что у Скалли. Даже меня любопытство взяло, заглянул. А там болтается какой-то глист — не глист, инфузория-тапочка. Как рисуют рыбьи скелеты — вот такая же хрень, только без хвоста.
А эти чудики давай ликовать и радоваться.
— Это настоящий прорыв,—говорит Ходж, — вам не кажется?
— Доказательство перед нами, — подхватывает Скалли.
— Может, этот организм из льда как-то перебрался в людей? — грустно спрашивает Мэрфи. Как холодной водичкой всех окатил.
— Перестаньте, — говорит Да Сильва, — ничто не способно пережить отрицательных температур в течение четверти миллиона лет.
Успокаивает, стерва, думаю, а уверенности в голосенке нет. Ох, черт, не верю я им, ни на грош не верю!
— Если, конечно, низкие температуры не свойственны его естественной среде обитания, — тихо добавляет Молдер.
А ведь он прав, думаю. Все, хорош, ребята, я отсюда подрываюсь. Кто хочет, пусть летит со мной, а кто поперек дороги встанет — извините, порву в клочья.
— Вы, — говорю, — конечно, можете обсуждать своих тараканов. Но, Скалли, вы говорите, вскрытие показало, что люди убили друг друга, так? Я лично предлагаю убраться отсюда поскорее.
— Я согласен, — вдруг поддержал меня Ходж. — Нужно доставить все эти трупы в надлежащее учреждение, где проведут квалифицированное вскрытие. На тот случай, если мы что-то недосмотрели, агент Скалли.
— Если тела заражены, — говорит Молдер, — мы не можем взять их с собой. Мы и сами можем вернуться, только пройдя карантин.
Ну, думаю, задница! Решил меня припрячь? Да я здесь ни секунды не останусь, попробуй меня удержать, крыса кабинетная!
— Мы не имеем права рисковать, — продолжает Молдер, — привезти человечеству новую чуму.
— Ладно, — говорю, — ну, скажем так, пусть они открыли что-то, чего мы не знаем. Но я лично ждать не собираюсь, пока мы все тут передохнем.
Повернулся и пошел оттуда. И трясет меня, как всегда, когда очень хочется дать кому-нибудь в морду, но нельзя.
— Думаю, — говорит у меня за спиной
Я аж остановился у двери и рот открыл. Кто бы мог подумать, что эта селедка вяленая человеком окажется.
— Нам ничто не угрожает, — продолжал -Ходж, — мы не заразились. Мы предприняли все меры предосторожности.
— Собака укусила Медведя, — заявляет Да Сильва.
Все, думаю, сучка, сейчас я тебе точно башку сверну. 'И к ней. Ну, Молдер ее заслонил, и Ходж еще вклинился.
— Собака, — ору, — укусила и Молдера!
— Есть только один способ выяснить, — говорит Скалли. — Пока нас не обследует врач-паразитолог, мы должны выяснить сами — не инфицирован ли кто-нибудь из нас.
Все замолчали и давай переглядываться. Долго молчали. Потом Ходж и говорит — неохотно так:
— Хорошо. Для диагностики надо, чтобы каждый из нас предоставил анализы крови и стула.
Ну ни хрена себе семечки! Срать в баночку да иглами колоться — увольте!
— Анализ стула? — спрашиваю. Кивают. Дурдом какой-то!
— Подобные процедуры всегда у меня проходят трудно, — говорит Мэрфи.
Молдер лицо ладонями потер и решил все к шутке свести:
— Ладно, — говорит. — У кого-нибудь есть спортивная газета?
Нет, мать вашу так, шутки кончились! С этими хлебанными анализами они пусть тут возятся до второго пришествия, а я линяю. Придумали, козлы, забаву! Взял я эту банку, взвесил ее на ладони и со словами:
— Я лично никаких анализов сдавать не собираюсь, — звезданул о ближайшую стену.
Да Сильва аж взвизгнула. А я от этого еще больше взбеленился. Иду к двери и ору:
— Я собираю свои манатки, сажусь в самолет и улетаю!
Молдер тут же кинулся меня останавливать.
— Ты не можешь лететь, — говорит, — тебя укусила собака.
Тут я развернулся, шагнул к нему вплотную. Где-то в глубине мысль бегает: он федерал, потом хлопот не оберешься. Но так хочется ему в умную морду засветить. Тычу ему чуть ли не в нос пальцем и ору:
— Меня наняли, чтобы я вас сюда привез и вернул обратно. Никто не говорил, что меня может укусить собака! Не было этого в контракте! Контракт разорван!
Не знаю, что уж он у меня на лице такого увидел, но посерьезнел враз. Смотрит на меня как-то странно. Да хрен с ним. Развернулся я и вышел из центрального отсека, дверью хлопнул.
— Ему нельзя позволить улететь без анализа, — сказала Скалли.
Молдер медленно повернулся. Все смотрели на него.
— Кто его остановит? — спросила Да Сильва.
— Нам придется это сделать, — медленно произнес Молдер, оглядывая людей, столпившихся вокруг стола.
Кроме Скалли, все смотрели отчужденно. «Вы — феды, вам и останавливать», — было написано на их лицах.