Леденящее пламя
Шрифт:
— Я надеюсь, что это твое чертово платье готово, потому что в понедельник ты выходишь за меня замуж. Ты это понимаешь?
— Лиандер, ты делаешь ей больно, — воскликнула Опал.
Ли продолжал трясти Блейр.
— Она меня убивает! Ты понимаешь, Блейр?
— Да, Лиандер, — выговорила она. Он толкнул ее на софу и вылетел из комнаты. Трясущимися руками Опал подобрала с пола свое вышивание.
— Я думаю, что потрясений последних двух недель мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Блейр откинулась на подушки и улыбнулась.
Глава 16
В
— Думаю, мы закончим через две недели, оборудование уже на пути из Денвера, — сказал Ли. — Я задумывал это как сюрприз, свадебный подарок, но в последнее время сюрпризов у меня было более чем достаточно, больше я не выдержу.
И прежде чем Блейр смогла произнести хоть слово, он заторопил ее на улицу, усадил в экипаж и отвез в больницу. Она почувствовала облегчение, поняв, что Алан ошибался: Ли действительно хотел открыть клинику, а не использовать ее в качестве приманки, чтобы победить в соревновании.
По мере того как приближался час ее свадьбы, Блейр охватывало недоумение: почему Ли хочет жениться на ней? Он не делал попыток дотронуться до нее, они ни о чем не говорили — только о больных. Несколько раз она ловила на себе его внимательный взгляд, особенно когда работала с другими врачами, но стоило ей поднять глаза, как он тут же отворачивался.
И с каждым днем Блейр все больше и больше проникалась уважением к Ли, как к врачу. Она скоро поняла, что он смог бы иметь огромные деньги, если бы работал в большой городской больнице. Но вместо этого он предпочел остаться в Чандлере, где ему вообще редко что-либо платили. Работы было много, работы тяжелой, а вознаграждение, по большей части, оказывалось символическим.
В воскресенье днем, накануне свадьбы, когда Блейр мучилась от головокружения после предсвадебной вечеринки Хьюстон, Ли вызвал ее к себе в кабинет. Для обоих эта встреча была неловкой. Лиандер не отрываясь так смотрел на нее, что руки у нее покрылись гусиной кожей, и она думала только о том, что завтра пойдет с ним к алтарю.
— Я написал в больницу св. Иосифа, что ты отказываешься от места.
Блейр задохнулась и села в кресло. Она не думала о том, чтобы оставить интернатуру.
Ли наклонился вперед:
— Я подумал, что, возможно, поторопился, — он принялся изучать свои ногти. — Если завтра ты позвонишь и отменишь это решение, я пойму.
Блейр так растерялась, что не могла собраться с мыслями. Он говорит, что не хочет на ней жениться? Она быстро встала:
— Если ты хочешь пойти на попятную после всего, что ты сделал, чтобы вынудить меня стать твоей женой, я…
Она больше ничего не успела сказать, потому что Ли выпрыгнул из-за стола, схватил ее за плечи и поцеловал так крепко и пылко, что она окончательно лишилась дара речи.
— Я не иду на попятную, — сказал он, отпуская ее, и Блейр удалось совладать с дрожью в коленях. — " А теперь, доктор, за работу! Или лучше — иди домой и отдохни. Если я знаю твою сестру, она приготовила тебе для примерки три платья, а у твоей матушки для тебя сотня поручений. Увидимся завтра днем, — он широко улыбнулся, — и завтра ночью. А теперь — чтобы духу твоего здесь не было.
Блейр не могла не ответить ему улыбкой и продолжала улыбаться всю дорогу домой.
Но как только она переступила порог Чандлер-хауса, улыбка исчезла с ее лица. Мистер Гейтс метал громы и молнии из-за того, что в воскресенье она предпочла пойти в больницу, вместо того чтобы помогать сестре со свадебными приготовлениями, тем более, что бедняжка Хьюстон так плохо себя чувствует сегодня. Блейр тоже устала и нервничала из-за свадьбы и поэтому чуть не расплакалась еще до того, как этот жестокий человек покончил с упреками. Опал, кажется, поняла, что чувствует ее дочь, и быстренько отправила мистера Гейтса в кабинет, а Блейр взяла с собой в сад и посадила писать записки с изъявлением благодарности в ответ на присланные поздравления Усаживаясь рядом с матерью, Блейр все еще испытывала жгучую обиду на мистера Гейтса.
— Мама, как ты могла выйти за подобного человека? Как ты могла подчинить ему Хьюстон? Я-то уехала, но Хьюстон была вынуждена жить здесь все эти годы.
Несколько минут Опал молчала.
— Боюсь, я не думала о вас, когда влюбилась в мистера Гейтса.
— Влюбилась в него! А я думала, что это твои родные заставили тебя выйти за него.
— С чего это ты взяла? — ошеломленно спросила Опал.
— Думаю, что мы с Хьюстон сами так решили. Потому что не могли найти никакого другого объяснения твоему выбору. Возможно, мы подумали, что после смерти отца ты была настолько подавлена горем, что не понимала, что делаешь.
Опал негромко рассмеялась:
— Вы обе были совсем малы, когда умер Уильям, но я уверена, что он запомнился вам как самый прекрасный отец, всегда чем-то занятый, что-то придумывающий, способный взбудоражить всех и вся.
— А он не был таким? — озабоченно спросила Блейр, страшась услышать ужасные вещи о своем обожаемом отце.
Опал положила руку на руку дочери:
— Он был именно таким, и даже лучше. Я уверена, что вы не помните и половины его живости, смелости и настойчивости. Большую часть своих качеств вы обе унаследовали от него, — она вздохнула. — Но правда в том, что Уильям Чандлер изматывал меня, как никто другой в этом мире. Я любила его всем сердцем, но бывали дни, когда я выпроваживала его из дома со слезами облегчения. Видишь ли, мне с детства внушали, что предназначение женщины — сидеть в главной гостиной и вышивать, между делом отдавая прислуге приказания. Наибольшее напряжение ума требовалось при подсчете крестиков на вышивании. При подсчете крестиков!