Леди Артур
Шрифт:
Катарина дёрнула головой, словно стараясь отогнать дурные мысли, а потом вздохнула. Да, мерзость. Но купить бы не помешало. Раньше. Но зачем он ей сейчас?
Девушка снова тряхнула головой.
— Всё, иду, — ответил тем временем Юрий, а потом в палатку без стука заглянула оруженоска Клэр.
— Их Сиятельство изволят вас пригласить на уроки. Они говорят, что готовы.
Андрэй и Юрий переглянулись.
— Окей, — произнёс Андрэй непонятное слово и продолжил: — Я силу волшебную организую. Я же великий маг, а ты как-нибудь быстро там прочитай сказку о влиянии небесного
Юрий осторожно отложил в сторону поддоспешник Катарины и бросил какое-то резкое слово, окончившееся слогом «дуй», а потом встал и вынырнул из палатки вслед за потирающей зад оруженоской.
Андрэй тоже вышел и сразу же закричал на всю округу:
— Гло-о-о! Тащи сюда каторжанку, пусть за Дизелем следит!
— Я не служанка, — огрызнулась Глория, а потом всё же пошла. И не просто пошла, а даже побежала исполнять просьбу нахального халумари.
Андрэй удалился, и послышался голос Юрия:
— Катюша, пойдём тоже. У меня арифметика и танцы, а у тебя кулачный бой с Клэр.
— Танцы?! С графиней?! — Катарина подскочила, как ужаленная, едва не опрокинув поставленную рядом чернильницу.
— Ну, не пристало же её светлости с табуреткой танцевать! Нужен живой партнёр.
— Я ей покажу танцы! — хрустнула костяшками Катарина. От обиды у неё дрогнули губы. Эта графинька наверняка переступит через приличия. Она же знатная, ей же можно, и её просто так трогать нельзя. Ну, пусть попробует!
Она выскочила следом, со злостью откинув прикрывавший вход кусок ткани (со стороны казалось, что полог порвётся), а потом быстрым шагом пошла за халумари., Волшебная колба со светом разгоняла опустившийся на поляну мрак, отбрасывая резкие тени, и прямо под ней располагался небольшой столик с письменными принадлежностями, за которым уже сидела Клэр. Там же разместились Ребекка. Она пила из большущей медной кружки молоко с мёдом и пряными травами. Запах разносился на всю округу, заставляя сглотнуть слюну, но когда рыцарша открыла крышку небольшого короба и заела молоко сушёным мясом, Катарину аж передёрнуло: кто же его с молоком-то? За спиной Клэр с угрюмым видом стояла оруженоска. На большом тюке, положив на колени писчую доску, сидела, вооружившись пером и мхом от клякс и чернильных капель, Лукреция. Уж кому-кому, а волшебнице уроки не нужны, но Юрий говорил, что малолетнюю дырку будут учить халумарскому счёту, а это весьма любопытно. В сторонке разместился соколятник. Он был настолько скромен и незаметен, что Катарина часто забывала о нём. Но зачем он здесь? Он ведь тоже грамоте обучен.
Катарина пробежалась взглядом по имеющимся у графини принадлежностям и фыркнула. У неё теперь побогаче будет. У Клэр серебряные перья, рукоятка из простого дерева и чернильница из олова, а у Катарины теперь всё золотое.
— Я тоже буду учиться, — быстро проговорила храмовница и, добежав до палатки, схватила своё добро и вернулась, усевшись у ног Юрия прямо на землю. Положила доску на колени и неспешно, но так, чтобы золото сверкнуло в свете лампы, а жёлтый блик пробежался по лицу графини, разложила богатство.
— Дыркой заработала? — пробурчала Клэр, насупившись и сравнив со своими принадлежностями.
— Завидно? — ухмыльнулась Катарина, неспешно макнула кончик пера в чернила и томно выдохнула: — О, да-а-а!
Юрий, рывшийся в поставленном на землю сундучке, замер, посмотрел сперва на Катарину, потом на Клэр, после чего вздохнул и покачал головой. Послышался смешок леди Ребекки, на лице Лукреции появилась улыбка.
— Бездна, где счёты, — выругался Юрий, — и кубики с цифрами?!
— С цифрами? — спросила волшебница. — Что это?
— Ими выполняют халумарский счёт, — пояснил Юрий, а потом выпрямился и сказал: — Кажется, забыли положить.
— А зачем мне счёт? — спросила Клэр. — Мне главное — научиться на поле брани биться.
Катарина фыркнула, а слово взяла Ребекка, которая перешла от мяса с мёдом к орешкам. Запах фундука примешался к аромату мёда и молока, и во всё это вплетался дым костра.
— Дитя моё, — наставительно начала рыцарша, — если будешь знать грамоту и счёт, то тебя не сможет обмануть казначейша, сама сумеешь рассчитать наёмников и выдать награду за нужные деяния без ущерба казне. Да и при тайной переписке одним свидетелем меньше. На писца ведь не всегда надежда, и даже если язык вырвать, всё одно написать сможет, а глухонемой писец или же со сломанными пальцами — просто несуразица.
Все поглядели на ютящегося в сторонке соколятника. Тот забегал глазами и вжал голову в плечи.
— Нет, Ваше Сиятельство. Я не этот… не шпион, — жалобно заблеял он, а потом оглянулся в сторону леса, словно пытался угадать, успеет сбежать или нет.
Катарина ухмыльнулась: да где ж ему, если чудом сумеет уйти от мастиффа, то от пули львиной стражи точно не улизнёт. Даже жалко, что он не шпион. Так и чесались кулаки какого-нибудь злодея по лесу погонять. А то с тем привидением совсем неяси получилось и стыдно. Радует, что и графинька повела себя, как глупая лягушка. Это же надо — броситься с голыми руками на призрака! Дура!
— Бездна! — выругался Юрий и закричал, — Андрей, захвати чепеу!
Что это за вещь, было непонятно, но жутко любопытно. Катарина вытянула шею. У халумари много разного колдовства, отличающегося от того, что продавал Магистрат или Круг.
— Он тяжёлый! — отозвался Андрэй, идя налегке через поляну, а за ним следом пыхтела и надрывалась Глория, неся большой ящик.
— Ну, так ты же у нас маг, а не я! — ответил Юрий и поглядел на Ребекку. Та на мгновение задумалась и бросила короткое: «Герда».
Сержантка встала и легонько пнула под зад двух солдаток, сидевших у костра неподалёку.
— Ты и ты — встали и пошли!
— А чё мы?! — возмутилась одна.
— А по шее?! — сразу ответила немногословная Герда, у которой задница была такая же широкая, как и плечи, а кулак — как голова мальчика.
Солдатки поднялись и направилась к фургону, туда же ушёл и Юрий, а вскоре притащили ещё один ящик. К тому времени Андрэй достал из своего большую железную колбу, похожую на перегонный куб — такую же пузатую, только размером с бочонок вина, и так же, как и куб, с трубками. Трубки оказались на удивление гибкими, хоть и связанными из железа, и тянулись к непонятной штуковине.