Леди Элизабет
Шрифт:
— Нет! — пролепетала побледневшая Элизабет, вскакивая на ноги.
Она трудилась над переводом с мастером Эшемом, который недавно по ее просьбе вернулся из Кембриджа, чтобы продолжить занятия. Новость, похоже, потрясла и его.
— Где вы об этом слышали? — спросил он у Кэт.
— От Джона, моего мужа, — задыхаясь, проговорила та. — Он ездил по делам в Лондон, и до него дошли слухи. Все только об этом и говорят. Едва узнав о случившемся, он сразу помчался назад. О, что же теперь с нами будет? — Кэт еле сдерживала отчаяние.
— Что случилось? — настойчиво осведомился Эшем.
— Похоже, что адмирал
— Но как он прошел мимо стражи? — перебил ее Эшем.
— Говорят, у него был поддельный ключ от двери из сада. Но собака короля, хороший сторожевой пес, начала лаять, и, прежде чем прибежали королевские гвардейцы, адмирал застрелил ее из пистолета. Его арестовали по обвинению в покушении на убийство короля.
— Это звучит совершенно нелепо, — заметил Эшем. — Если бы он хотел узурпировать должность брата, став лорд-протектором, то вряд ли стал бы покушаться на жизнь короля. Если только, конечно, в его планы не входили женитьба на леди Мэри и узурпация трона. Но она католичка, так что это маловероятно.
Элизабет молча внимала им, отчаянно размышляя о последствиях случившегося для себя лично и в то же время ощущая полнейшую пустоту там, где полагалось быть безутешному горю. Ибо если обвинения соответствовали действительности, адмирала — человека, который собирался стать ее мужем, — можно было считать покойником. Ей следовало в отчаянии бить себя в грудь и рыдать. Но нет. Неожиданно, в свете произошедшего, она поняла, что тот был всего лишь безрассудным, мелочным типом, которого не интересовало ничто, кроме него самого, и который не доставил ей ничего, кроме неприятностей. Внезапно ей стало ясно, что чувства, которые она к нему испытывала, являлись простым увлечением.
Теперь она боялась только за себя. Если адмирала допросят, как наверняка и случится, не говоря уже о тех, кто имел с ним какие-либо дела, ее доброе имя легко может оказаться втоптанным в грязь, как и его собственное. И она не сомневалась, что планы адмирала простирались куда дальше, чем она могла подозревать.
— Он не собирался жениться на леди Мэри, — молвила она. — Он хотел заполучить меня. Я думала, он меня любит. — Голос ее сорвался. — Но теперь мне ясно, что с этим браком он замышлял великую измену.
Кэт крепко обняла ее, но Элизабет оставалась безутешна.
— Нас будут допрашивать, — уныло проговорила она. — Нужно подготовиться.
— Может, до этого и не дойдет, — не слишком убежденно сказал Эшем.
— Боюсь, дойдет, — вздохнула Элизабет. — Мы должны стоять на своем и ни в чем не признаваться.
На следующий день Элизабет и Кэт, пересекавшие большой зал, услышали приближавшийся топот множества копыт. Несколько мгновений спустя, к их изумлению, в дверь ворвался Томас Перри, с побагровевшим лицом и в сбившейся шляпе.
— Лучше бы я никогда не родился, ибо все мы погибли! — вскричал он, воздев руки. — Забирайте назад, миледи!
С этими словами он сорвал с шеи золотую цепь, сдернул с пальца перстень с печаткой и, швырнув их на пол, бросился к лестнице, ведшей в комнаты, которые он делил с женой. Элизабет
Почти тотчас в открытых дверях появилось несколько роскошно одетых джентльменов, в которых Элизабет узнала членов совета. Во главе шагал Уильям Поле, лорд Сент-Джон, гранд-мастер королевского дома, а за ним… О нет, подумала она, изменившись в лице при виде сэра Энтони Денни, в мрачном черном одеянии, — его она боялась пуще всех. С ним был сэр Роберт Тирвит, муж родственницы покойной королевы, о которой столь пренебрежительно отзывалась Кэт, взиравшая теперь на посетителей с немым ужасом.
Вспомнив о своем положении, Элизабет выпрямилась и сдержанно сложила руки на поясе. Советники запоздало поклонились.
— Приветствую вас, джентльмены, — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. — Чем обязана удовольствием видеть вас?
— Ваша светлость, боюсь, нам предстоит малоприятная задача, — сказал лорд Поле, пристально глядя на нее. — Полагаю, вы слышали, что адмирал заключен в Тауэр по обвинению в государственной измене. Наш печальный долг — допросить всех, кто имел с ним какие-либо дела. Вынуждены просить вас о содействии, ибо некоторые из этих людей состоят в прислуге вашей светлости.
— Мой дом в вашем распоряжении, — ответила Элизабет. — Поужинаете, прежде чем начать?
— Спасибо, сударыня, но мы заехали по дороге на постоялый двор. Так что приступим немедленно и начнем с вашей светлости. Могут ли сэр Роберт и сэр Энтони поговорить с вами наедине?
— Классная комната свободна, — сказала Элизабет, еще больше упав духом. — Миссис Эстли проследит, чтобы нас никто не беспокоил.
— Я бы тем временем хотел допросить миссис Эстли, — возразил Поле. — С нами стражники, которые позаботятся, чтобы никто нам не мешал.
Сердце Элизабет забилось сильнее. Стражники? Она пристально посмотрела на Кэт, намекая, чтобы та была осторожнее, но Кэт, похоже, обезумела от страха.
— Можете воспользоваться гостиной, — предложила она Поле.
— Миледи, — сэр Энтони подал знак, чтобы она проводила его и сэра Роберта в классную комнату, — ведите, прошу вас.
Элизабет направилась к лестнице, удивляясь, как ноги до сих пор ее держат.
Сидя за столом перед многостворчатым окном, она надеялась, что выглядит образцом юной невинности в голубом платье и с распущенными рыжими волосами, олицетворявшими не только ее королевский статус, но и девственность. Денни и Тирвит — худощавый и неулыбчивый, похожий на хорька и все время кутавшийся в меха, — заняли места напротив. «Как много знает Тирвит? — подумала она. — Не выдал ли уже Денни мою тайну? А если так, то зачем этот фарс?»
— Расскажите нам о ваших отношениях с адмиралом, — с ходу начал Денни.
— Он был мне добрым отчимом, когда я жила в доме королевы.
— Чересчур добрым, если верить слухам, — заметил сэр Энтони, не сводя с нее взгляда. — Мне говорили, что он потворствовал вашему недостойному поведению.
Элизабет заставила себя улыбнуться.
— Адмирал отличался извращенным чувством юмора, — признала она. — Он постоянно шутил. Я была еще ребенком, и он играл со мной в глупые игры.
— Говорят, эти игры зашли слишком далеко, — заметил Денни.