Леди исправляет прошлое
Шрифт:
Я вскрикиваю.
Диан, кажется, только теперь по-настоящему приходит в себя, выдыхает. Я тоже выдыхаю — я успела испугаться, что розарий обрушится на нас стеклянным дождём, но, к счастью, павильон не пострадал, не считая одной единственной плитки, на которую пришёлся удар.
В Бездну розарий! Осколки острыми гранями прошлись по коже, ладонь Диана в крови, а кровь… Я перебираю в уме, что маг может сделать с человеком, получив его кровь, и понимаю, что зря Диан дал волю эмоциям, зря.
— Лорд?
— Я вас напугал? Простите, леди
Я же, воспользовавшись заминкой и тем, что Диан отвлёкся, выпускаю крохи силы и вывожу последовательность из пяти рун. Слишком большая для меня цепочка, слишком много сил требует, но я упрямо выжимаю себя досуха, и центральная руна наливается краснотой, и одновременно к руне от испачканных кровью осколков вытягигиваются бледно-розовые, похожие на паутинки нити. Цепочка называется “Сбор крови” и я читала о ней в контексте поединков и сражений — используется, чтобы получить пролитую кровь врага и вместе с кровью — власть над ним.
Руна притягивает не столько саму кровь, сколько заключённую в крови жизнь.
Очень удачно, что Диан не замечает.
— В ране могли остаться осколки, — отвлекаю я его. — Нужно промыть, а не бинтовать.
— Обязательно, леди, — кивает он.
Руна, впитав силу до последней капли, превращается в глянцево-алую горошину, а кровь на осколках и траве остаётся обычной бесполезной краской. Я ловлю тёплый шарик и сжимаю в кулаке.
Я понимаю, что мой поступок… не совсем правильный. По крайней мере будет таким в глазах Диана, если он заметит. С одной стороны, я очень боюсь позволить Гельдернам или жрецу воспользоваться шансом навредить Диану, с другой стороны, я не собираюсь выдавать свой чуть ли не единственный козырь — руны. Да и в целом свою осведомлённость, поэтому действую тихо.
И да, я не совсем из благородных побуждений зачищаю следы. Кто знает, не станет ли Диан мне врагом? Лучше подготовиться.
Диан бросает взгляд на осколки и направляет на них непострадавшую ладонь. С его пальцев срывается огненный протуберанец, и слизывает капли крови.
Ну да, с чего бы Диану подставляться…
— Идёмте, лорд? — я крепче сжимаю шарик-добычу. В Бездну всё и всех, не отдам, моё.
— Да, леди.
Он убеждается, что следов не осталось.
Мы вместе возвращаемся из сада.
— О ком шла речь, Диан?
— Вам не стоит в это лезть, леди. Вынужден признать, что Лоуренс Гельдерн прав. Держитесь подальше… от нас всех.
— Что?
Но Диан уже не слушает. Решив для себя, он просто отворачивается и уходит, оставив меня на дорожке в одиночестве. Я окликаю его, сперва формально, затем — по имени. Он сбивается с шага, услышав от меня “Диан”, но всё равно не оборачивается и взбегает по ступенькам, скрывается в здании.
Очевидно, что я не побегу следом.
Хочется рычать.
Почему?!
Почему, стоило мне только подумать, что что-то налаживается, как всё снова перевернулось с ног на голову?
Я не готова признаться Диану в своём знакомстве с тёмной госпожой…
Ругнувшись сквозь зубы, я оглядываюсь на розарий. Я бы тоже не отказалась разбить пару стекланных плиток, но, желательно, не кулаком, а камнем. Есть в разрушении своя мрачная привлекательность. В воображении я крушу не розарий — цветы жалко — а родовые земли Гельдерн. Я отмахиваюсь от бесполезных фантазий — зачем тратить эмоции на что-то нереальное, когда нужно спрятать алую горошину? Её я отправлю к остальным сокровищам в зеркальный тайник.
Но кто бы сомневался, что дойти до комнаты мне не удастся.
Меня останавливает одна из горничных:
— Леди Юджин, её светлость герцогиня желает видеть вас незамедлительно.
Лоуренс!
Так быстро?
До жилого крыла ещё лестничный пролёт и коридор, а заставлять хозяйку дома ждать крайне неприлично и вызывающе. Сослаться на необходимость посетить дамскую комнату? Сослаться можно, объяснить, чем меня “гостевая дамская”, открытая для компаньонок, не получится.
Я сильнее стискиваю горошину и сдаюсь:
— Да, разумеется. Хотя не представляю, почему её светлость столь внезапно проявила ко мне интерес.
Горничная оставляет мою реплику без ответа, и это очевидно. Она предана дому, своей госпоже. Зачем ей болтать, рискуя остаться без работы? Она просто делает то, что ей поручили, а именно провожает меня к покоям герцогини, постучавшись, сообщает о моём появлении и, получив новые указания, шире открывает дверь, а сама отступает:
— Прошу, леди Юджин.
— Спасибо.
За годы в землях Гельдернов я научилась важному — с прислугой следует быть не просто корректной, а вежливой. Тогда, по крайней мере, тебе не будут вредить преднамеренно. Если бы не хорошие отношения с горничными, я бы десять лет не продержалась.
Последовав приглашению, я исполняю реверанс сразу, как вхожу в будуар, но перед тем, как склониться, успеваю заметить, что в комнате, не считая оставшуюся за спиной горничную, двое. Помимо герцогини, здесь же леди Сью.
До моего появления дамы прекрасно проводили время — на столе блюдо с виноградом, и пара кисточек уже ощипаны, остались лишь веточки.
— Юджин, проходите, — голос герцогини звучит подозрительно ласково и приветливо.
Герцогиня жестом отсылает горничную.
Я выпрямляюсь.
— Добрый день, ваша светлость. Леди Сью, — хотя с компаньонкой герцогини мы уже виделись проигнорировать её будет невежливо.
— Присаживайтесь, Юджин, — настаивает герцогиня.
Как мило обо мне заботятся, я выслушую гадость не стоя на ногах, а сидя в мягком кресле. Я опускаюсь на самый краешек, чтобы было легко встать. Мягкая мебель может оказаться той ещё ловушкой, мда.
Герцогиня явно замечает мою осторожность, на её губах на миг проступает презрительная усмешка и тотчас гаснет.