Леди-наследница

Джонсон Алисса

Подруги обменялись быстрыми взглядами, удивленными и скептическими. Мисс Блайт открыла рот, словно собралась что-то сказать — что-то неприятное, если судить по выражению ее лица, — но промолчала, когда мисс Айлстоун чуть заметно качнула головой.

— Вы хотели что-то спросить? — подсказал Гидеон.

Обе неуверенно посмотрели на него. Снова этот страх, подумал он.

— Почему бы вам немного не поразмыслить над этим? И заодно подумайте, чему бы вы хотели посвятить себя.

— Посвятить себя? — переспросила мисс Блайт. —

Вы приехали, чтобы выселить нас?

Он не мог винить Фредди за этот ее тон смирения, пусть он и раздражал.

— Я приехал, как уже говорил, дабы исправить зло, причиненное вам членом моей семьи. Предназначенное вам денежное содержание будет выплачено в полном объеме, мисс Блайт, плюс небольшой подарок в качестве возмещения ущерба. Вы можете остаться здесь, ежели желаете, или, если хотите, мы можем найти вам другой дом по вашему вкусу… если только ваш вкус не распространяется на Букингемский дворец. В этом случае, боюсь, вам не повезло.

Он перевел внимание на старшую.

— Что касается вас… как вы вообще оказались здесь, мисс Айлстоун? В письме брата вы не упоминаетесь.

— Нет? Я… — На ее лице промелькнула какая-то тень, но она пропала так же быстро, как и появилась. — Я приехала с Фредди — то есть с мисс Блайт — из имения вашего отца. Мои родные умерли, и леди Энгели предложила мне место гувернантки.

В то время ей не могло быть больше семнадцати.

— И вам платили жалованье?

— Ну, было же денежное содержание мисс Блайт… — Она неловко умолкла. — В любом случае едва ли я имела достаточную подготовку.

— Ясно. Значит, и ваше жалованье тоже. Равное содержанию мисс Блайт, я думаю.

A-а, вот наконец-то та реакция, которую он рисовал в своем воображении во время поездки. Лицо мисс Айлстоун осветилось удовольствием и приятным волнением. Она потянулась и стиснула руку мисс Блайт.

— За все двенадцать лет? Вы уверены? Это ведь значительная сумма, и ваш брат…

— Придет в ужас, узнав, что вас оставили без компенсации за работу. — Он послал мисс Блайт быструю улыбку. — Уверен, она была… не из легких.

Комнату наполнил мягкий смех мисс Айлстоун, но Гидеон не сводил глаз с мисс Блайт. Если он не ошибся, ее губы слегка дернулись.

— Я была ангелом, — заявила она.

— Падшим, по всей видимости, — сухо присовокупила ее подруга. Она отпустила руку мисс Блайт и расправила юбку. — Что ж, вы, должно быть, ужасно проголодались, милорд. Я позабочусь о завтраке и приготовлю для вас комнату. Вы ведь собираетесь остаться на день-два, не так ли?

— Собираюсь, но вам незачем беспокоиться. Я сниму комнату в таверне мистера Перкла.

— К несчастью, таверна сгорела две недели назад.

— Снова миссис Перкл?

— Мистер Перкл, — с дерзкой улыбкой сказала мисс Блайт. — А вам лучше поберечься, с вашей-то шишкой на голове.

— Мистера Перкла благополучно вытащили, — заверила его мисс Айлстоун. — Идем, Фредди, у нас дела, а лорду

Гидеону нужно отдыхать.

— Полагаю, я наотдыхался, — запротестовал было Гидеон, но мисс Айлстоун покачала головой.

— Фредди права, вам лучше поберечься. — Она направилась к двери, но остановилась, положив ладонь на ручку. — Я писала, — тихо сказала она, вновь повернувшись к нему лицом, — и вашему отцу, и вашему брату. Но ни разу не получила ответа.

Гидеон тщательно обдумал эти новые сведения, прежде чем заговорить:

— Ничего не могу сказать за отца, боюсь, он получил ваши письма, но предпочел не отвечать. Но Люсьен не из тех, кто бежит от своих обязанностей. Это просто не в его характере. Наиболее вероятное объяснение — ваши письма до него не дошли. Я вообще сильно сомневаюсь, что он в то время знал о вашем существовании.

Она молча выслушала это, затем кивнула и вышла.

Мисс Блайт дождалась, когда дверь за ней закроется, и заговорила:

— Леди Энгели спрятала те письма, да?

— Ну, кто-то, очевидно, спрятал, — ответил он после минутного размышления. — С таким же успехом это мог быть мистер Лартвик или кто-то, кого они держали в своих руках. Мы не узнаем, пока не найдем леди Энгели.

Уиннифред кивнула на манер своей подруги и тоже собралась уходить.

— Мне надо помочь Лилли.

— Одну минутку, Уиннифред. Не возражаете, если я буду называть вас так?

— Я…

— Вот и отлично. — Он оборвал ее просто ради удовольствия понаблюдать, как эти золотистые глаза вспыхнут от гнева. — Почему вы живете в домике садовника, а не в особняке? Дом премилый, без сомнения, но он тесноват для двоих.

Он был прав и в том, и в другом отношении. Каменные стены домика были свежевымыты, а грубый дощатый пол дочиста выскоблен. Веселенькие, пусть и не изысканные, шторы обрамляли четыре маленьких оконца, а кровать, которую он в данный момент занимал, была накрыта покрывалом, искусно вышитым оттенками голубого и зеленого. На полках вдоль дальней стены стояли тарелки и другая кухонная утварь, медикаменты и множество безделушек, которые все без исключения женщины — к недоумению всех без исключения мужчин — так любят собирать и выставлять: маленькие статуэтки, изящные деревянные шкатулочки, раскрашенные вручную, и цветистая чайная чашка, слишком тонкая, чтобы пользоваться ею.

Но однокомнатный домик не предназначался для того, чтоб в нем жили две молодые женщины; он был построен для одинокого мужчины.

Отвечая, Уиннифред склонила голову набок и наблюдала за его лицом.

— Мы обнаружили, что домик легче содержать на ограниченные средства.

Мердок-Хаус не назовешь огромным особняком, хмурясь, подумал Гидеон. Особняк может похвастать не более чем четырьмя спальнями, двумя комнатами для слуг, одной гостиной, столовой и кухней. Средства ее были ограничены, это верно, но вполне достаточны, чтобы держать дом открытым.