Леди-наследница

Джонсон Алисса

— Чувствуете себя лучше? — поинтересовался Гидеон, подходя к ней.

— Намного, спасибо. — Позабавленная направлением своих мыслей — но куда меньше горячей краской на щеках, — Уиннифред сцепила руки за спиной и покачалась на носках. — Знаете, вы были правы. Утро вечера мудренее. Воистину так. Я чувствую какую-то беспричинную радость. Это так странно.

Он склонил голову набок.

— Вы раньше не болели, да?

— Ну, у меня были простуда и легкое недомогание по дороге в Шотландию. А что? — Она перестала покачиваться, ей в голову пришла ужасная мысль. —

Эта эйфория — симптом чего-то более серьезного?..

— Нет! — со смехом ответил он. — Просто признак выздоровления.

— Ох. — Как замечательно. — И долго она длится?

Он перевел взгляд на карету, потом снова на Уиннифред.

— Боюсь, что нет.

— Значит, буду наслаждаться ею, — решила она.

Он усмехнулся и кивнул:

— Пойду приведу Лилли.

Час спустя Уиннифред отметила, что Гидеон оказался прав и насчет кратковременности ее эйфории. С каждым покачиванием кареты еще одна частичка ее хорошего настроения ускользала прочь.

Уиннифред снова ехала на козлах, и хотя находила движение кареты неприятным, однако много что отвлекало ее от этого неудобства, и ей было невдомек, почему вообще кто-то может хотеть ехать внутри. Вокруг столько всего интересного, а узкий обзор пейзажа из окна кареты, да еще почти закрываемый верховым, не сравнить с великолепным видом, открывающимся с высокого сиденья. Более того, Гидеон снова решил составить Уиннифред компанию и развлекал ее рассказами о своих путешествиях и юности. И все это, по его собственному признанию, он щедро приукрашивал для пущей драматичности. Уиннифред была в восторге от этого. Она была в восторге от него. Никогда еще не встречала она человека, способного рассмешить ее и тут же заставить мечтать, потом заинтриговать и сразу же раззадорить.

Но самым непривычным для нее была забота кого-то сильного. С Лилли это всегда было товарищество и взаимопомощь. Но с Гидеоном Уиннифред чувствовала себя… защищенной. Не было иного слова, иного способа описать, что она чувствовала, уютно приткнувшись у него под боком, под защитой этого большого и сильного мужчины. Когда карета слишком сильно раскачивалась, он придерживал Уиннифред сильными руками, и тепло его тела проникало сквозь ее накидку и платье, согревая кожу, прогоняя холод.

Фредди всегда считала себя человеком независимым, способным позаботиться о себе. Но приходилось признать: это такое утешение, даже некое ощущение свободы — знать, что она может рассчитывать на Гидеона. Так приятно сознавать, пусть даже и ненадолго, что ей не надо быть сильной.

Но даже частых остановок, которые они делали, отвлекающей красоты пейзажа и общества Гидеона было недостаточно, чтобы полностью избавить Уиннифред от недомогания. Ко второй половине дня ее беспокоила постоянная ноющая боль в животе, а руки и ноги отяжелели. Она старалась не дать себе уснуть, помня, что говорил Гидеон об опасности слишком долго не смотреть на дорогу, но мало-помалу голова свесилась на грудь, и Уиннифред уснула.

Проснулась она сама, медленно и с неприятным ощущением, будто кто-то затолкал ей в рот шерстяное пальто. Окончательно

проснувшись, она поняла: точнее было бы сказать, что она приложилась к пальто ртом.

И обслюнявила Гидеона.

Она так резко дернула головой, что шее стало больно.

— Простите! Ох, простите ради Бога…

Ох, какой стыд.

— Да ничего, — заверил он с дразнящей улыбкой. — Это было вполне милое зрелище.

Уиннифред застонала и провела рукой по подбородку.

— Почему вы меня не разбудили?

— Не было причин. Вы спали меньше получаса.

— Моя гордость — причина более чем достаточная. Теперь она повергнута в прах, — проворчала Уиннифред.

— Так чего тогда о ней беспокоиться?

— Вам легко говорить.

Его достоинство не капало изо рта на протяжении последних нескольких миль.

— Вы преспокойно шутите насчет мужчин и овец, но стоило вам чуть-чуть пустить слюнки, и вы тут же краснеете. Вы загадка, Уиннифред.

— Ну и видок у этой загадки, — проворчала она.

Одежда ее помялась и перекрутилась, шляпа съехала набок, а выбившиеся пряди лезли в глаза. Головная боль уже начала стучаться в виски, и тошнота накатывала неумолимыми волнами.

Гидеон снял с себя пальто и укутал им плечи Уиннифред.

— Скоро мы остановимся на ночлег.

Она не замерзла, но пальто пахло им, и это было так успокаивающе. Уиннифред благодарно улыбнулась.

— Еще рано останавливаться. Едва перевалило за полдень.

— Почти два. — Он указал на плотную серую стену облаков на горизонте, которую Уиннифред не заметила. — И скоро будет дождь.

Не просто дождь, подумала Уиннифред, а гроза. Уже слышался тихий, отдаленный рокот грома, и тяжелые завесы дождя, протянувшиеся из туч, через несколько минут грозили смыть дорогу и все на своем пути.

Она повернулась к Питеру.

— Далеко еще до укрытия?

— Десять миль назад и девять вперед, плюс-минус.

Романтическая библиотека: http://romanticlib.org.ua

Она снова посмотрела на надвигающуюся грозу.

— Не успеем.

— Нет, не успеем, — согласился Гидеон. — Скоро вам придется сесть в карету.

— Нет. — Она потуже завязала ленточки шляпы. — Ни за что.

— Вы промокнете.

Она на минуту задумалась.

— Ну и пусть.

— Уиннифред…

— Я не могу, Гидеон. Это ж целых девять миль. Нет, нет, не могу.

Он хотел было возразить, но, видно, передумал и просто кивнул, поплотнее укутав ее в свое пальто.

— Вам самому оно понадобится.

— Не надо. И не вздумайте его снимать, иначе поедете в карете.

Она и не думала снимать.

Дождь начался неторопливо, с мелкой мороси, принесенной ветром. По мере того как креп ветер, усиливался и дождь, и через двадцать минут предсказание Гидеона сбылось. Она вымокла до нитки. И воздух, и дождь были теплыми, но вода лилась такой сплошной стеной, словно кто-то на небесах лил ее на землю из гигантской кадки. Она держала голову опущенной, а глаза закрытыми и не открывала их до тех пор, пока не услышала, как Гидеон тихо чертыхнулся, а карета не замедлила ход.