Леди-наследница
Шрифт:
— Боюсь, нет; Если только вы не желаете глотнуть джина из фляжки одного из наших верховых.
— Нет, спасибо. — От одной только мысли об этом ее снова замутило. Она сморщила нос и покачала головой. Откусила еще кусочек хлеба с сыром и задумчиво нахмурилась. — Вы уверены, что меня просто укачало?
Хоть она и не в восторге, но это все же предпочтительнее скарлатины, оспы или какой-нибудь другой ужасной и заразной болезни.
— Точно так же некоторых укачивает на море — морская болезнь называется, — поэтому да,
У Фредди опять пропал аппетит.
— До Лондона нам еще ехать и ехать.
— Есть способы облегчить недомогание, — мягко заверил Гидеон ее.
— Вы уверены?
— Обещаю. — Он подтолкнул ее руку, держащую еду. — Попробуйте еще немножко поесть.
Решив довериться его опыту в таких делах, Уиннифред послушалась. Они неторопливо ели, и Уиннифред с каждой минутой чувствовала себя все лучше. К тому времени как Гидеон собрал одеяло и остатки еды, она снова чувствовала себя почти человеком. Почти.
— Хотите еще чего-нибудь, прежде чем мы поедем? — спросил Гидеон, когда они выходили из леса.
Домой. В свою кровать в домике садовника. Она удержала слова при себе, надеясь, что тоска по безопасному и знакомому пройдет вместе с остатками недомогания.
— Нет, мне уже гораздо лучше, спасибо.
Ее уверенность пошатнулась, когда они дошли до опушки у дороги. При одном лишь взгляде на карету Уиннифред стало нехорошо. Она заколебалась и, не думая, потянулась к руке Гидеона.
— Мне кажется, я не смогу…
— Вам и не придется, — мягко отозвался он. — Поедете сверху.
Не успела она ничего ответить, как Лилли вылетела из кареты в мелькании голубых юбок.
Гидеон позволил Лилли немножко поохать над состоянием подруги, после чего помог Уиннифред забраться на козлы. Вместо того чтобы возвращаться на свою лошадь, он устроился на сиденье рядом с ней. Исключительно по причине безопасности, заверил он себя. Намного лучше, если они с Питером будут поддерживать ее с обеих сторон — и его логика получила подтверждение, когда голова Уиннифред склонилась и легла ему на плечо в первые же десять минут.
Но чем бы Гидеон ни оправдывал свое решение, в глубине души он знал правду. Ему хотелось быть с ней рядом. Хотелось любоваться ею спящей. Хотелось успокаивающей близости ее теплого тела.
Сердце его едва не остановилось, когда он нашел ее на земле возле речки. Когда же она страдальчески застонала, оно вновь забилось медленными, болезненными толчками. В ту минуту он бы отдал все на свете, чтобы помочь ей, все, чего бы она ни захотела. Если б она попросила вернуться в Мердок-Хаус, он бы развернул карету, и к черту Лилли и его брата.
И смех его был вовсе не насмешкой над ее состоянием, нет. Это было чистейшей воды облегчение.
Сила чувств к ней не давала Гидеону покоя, но он не знал, как их преодолеть, не знал, как ослабить
Уиннифред тихонько застонала и пошевелилась. Одеяло, которым он укутал ее, соскользнуло к талии. Он осторожно вернул его на место, мягко подоткнув вокруг плеч и под подбородком. Кожа Уиннифред медленно теряла краски, которые вернулись к ней во время их пикника.
Гидеон тихо заговорил через ее голову с Питером:
— Мне кажется, я припоминаю таверну недалеко отсюда.
— Да, милорд. Меньше чем в миле.
— Мы остановимся там на ночь.
Гидеон не будил Уиннифред до тех пор, пока не показалась таверна. Потом тихонько потер ее плечо и прошептал на ухо:
— Уиннифред.
Этого оказалось достаточно. Она, вздрогнув, проснулась и выпрямилась так резко, словно ее ткнули в бок раскаленной железякой.
— Что? Что случилось?
Он не мог не усмехнуться при виде ее широко открытых, перепуганных глаз.
— Вы… быстро проснулись.
Она взглянула на него и сонно заморгала. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы начать осознавать окружающее.
— Привычка, — последовал ответ.
Его веселье испарилось. Две женщины на отдаленной ферме в течение многих лет. Да, он понимал, что эта привычка сформировалась быстро и прочно. Он стиснул челюсти с такой силой, что скрипнули зубы.
Уиннифред, похоже, не заметила перемены в его настроении. Она повернулась, чтобы оглядеться вокруг.
— Зачем вы разбудили меня?
Он кашлянул и подвигал челюстью, чтобы ослабить напряжение.
— Чтоб вы опять не заболели. Немножко сна вам не повредит, но если долго не смотреть на дорогу, тошнота может вернуться.
— Ох. — Уиннифред потерла живот, словно проверяя теорию Гидеона, и снова огляделась, когда они сбавили ход перед таверной. — Мы останавливаемся. Будем менять лошадей?
— Нет. Мы останавливаемся на ночь.
— На ночь? — Она прищурилась на солнце. — Но ведь до ночи еще далеко. Что-то случилось?
— Ничего такого, чего нельзя было бы поправить неторопливой трапезой и хорошим ночным отдыхом.
— Но еще же рано. Почему?.. — Она повернулась к нему и нахмурилась. — Со мной не надо нянчиться, Гидеон.
Напротив, он еще никогда в жизни не встречал женщины, которая больше нуждалась бы в том, чтобы с ней нянчились, чтобы о ней заботились, чтобы ее баловали. Но сомневался, что она оценит такое мнение.