Леди не движется – 2
Шрифт:
— У нас говорят «специальная разведка», — поправила я. — Служила. Имела бы капитанский чин, да с командующим повздорила.
— Все мужики козлы, — сделала Нина вывод. — Ладно, давай выпьем. Сколько, говоришь, надо? Сто пятьдесят? Это мы мигом.
Через десять минут наша знаменитая певица развеселилась и расшумелась. Я напомнила ей про таблетки, заодно и сама приняла. Нина закинула их в рот и залила хорошим глотком виски.
— А я что-то решила, ты жена Макса, — сказала она уже тем доверительным тоном, какой бывает только у демонстративно нахальных поддатых женщин. — Еще, блин, подумала: неловко-то как получилось. Ну, в порту. Не, я не такая развязная на самом деле, просто знаю себе цену, ну а остальное — работа требует… Если б я видела, что Макс с женщиной, фиг бы я подошла.
— Нет. Именно что жена. Только — бывшая. Поженились, мне даже девятнадцати не было. Года не прожили, развелись. Остались друзьями.
— Это ты считаешь дружбой? — возмутился Макс, но мы обе от него отмахнулись.
— А-а, понятно, — сказала Нина. — Я тоже сходила замуж. Мне для карьеры надо. Понимаешь, типа звездочку на борту нарисовать, если по-вашему, по-военному. Хотя ты меня не слушай. Все не так было. Выпьем? А то жрать чего-то хочется, а кормить нас не спешат.
Я деликатно профилонила, Нина не заметила.
— Фу, — выдохнула она, — отпускает. А у меня все просто было. Два года назад я, такая вся популярная, наверх не поднимаюсь, а взлетаю, море идей… я ж не только пою, я музыку всю сама пишу, ну и слова… если честно, слова хреновые, но других у меня нет, я с поэтами двух минут рядом провести не могу, мне их убить хочется. У меня студия на Большом Йорке, место гнилое, но писаться там лучше всего — нет стимула затягивать работу. Ты ж понимаешь, я выкладываюсь так, что иногда тошнит от мысли поработать. Вот я себе и устраиваю всякие антистимулы. Типа чем быстрей отпашу, тем быстрей уеду отсюда. И вот, тему закрыла, пошла к друзьям на вечеринку, и знакомят они меня с Раджем… Не, не вспоминай, это его настоящее имя, для сцены-то у него псевдоним. И по фигу, кто он, я не про него хочу рассказать. А у меня, понимаешь, все один к одному. Закончила запись, гастроли через два месяца только, и к тому же рассталась с Максом…
Я покосилась на него из-под ресниц. Два года назад он расстался с Ниной. А я два года работаю у Августа. До этого я служила в полиции и отбивалась от назойливых ухаживаний Макса. Значит, он изводил меня, а сам встречался с Ниной. Красавец.
Макс все понял, но сделал вид, что так и было задумано.
— …Макс хорош, но это не то, что я хотела, — рассуждала Нина, не заметив наших переглядок. — Секс есть, любви нет. Секса много, сколько хочешь, все на высшем уровне, но без души. Я с ним куда-то иду — и такое ощущение, что мы каждый сам по себе, просто случайно встретились по дороге. А потом точно так же случайно приходим в постель. Типа я поспать собралась, под одеяло залезла — а там Макс. Ну и переспали, хрен ли… Потом он мне внезапно сказал, что у него дела на Земле, завтра улетает, короче, прощай. Ну прощай. А что я еще могла сказать?! — Она поморщилась. — Мне потом намекнули, что он все это время на два фронта играл, была у него зазноба чуть ли не в полиции… Не понимаю я этой мужской страсти к бабам в форме.
— Это смотря какие под формой формы, — не замедлил подсказать Макс.
Мы обе посмотрели на него весьма неодобрительно.
— Короче говоря, подвернулся мне Радж. Такой же, как я, говорим на одном языке, живем одними идеалами. И прямо фонтанирует любовью. А ты знаешь, у каждой бабы, наверное, какой бы она ни была стервой, есть затаенная мечта — подвенечное платье, белейшее, фата, гости, букет, который она бросает подружкам… медовый месяц. В общем, мы обвенчались. И — все. Секс очень быстро сошел на нет, зато все разговоры сплошь о любви. А мне на гастроли ехать. Раджу со мной таскаться здоровье не позволяет. И планы. У него запись. Тонкая психика. Он весь такой чувствительный. Не может без меня ни дня. Ну и после первых трех концертов я свернула тур. Неустойку пришлось платить чудовищную. Ладно, думаю, я тогда снова в студию. Вот на этом разговоры о любви кончились, а началась какая-то психопатия. Я не могла ни на минуту его оставить. Без меня он ничего не делал, вот если я приду и заставлю… Ага — именно заставлю. Он скандалил, потому что не хотел вставать утром, скандалил, потому что я пригласила домой своих друзей, высмеивал всех, с кем я общалась, придирался ко всему, что я делаю, и объяснял, что я должна у него прилежно учиться… У нас были идеи насчет совместных проектов, и я точно не помню, они провалились или мы за них так и не взялись. Ну, наркота, как водится. За год я перепробовала, кажется, все. Не работала, не выступала. Очнулась как-то в клинике после передоза и решила: хватит. Развелись. Как я этот развод вытерпела — сама не понимаю. А сейчас знаешь как? После развода барахло свое из нашего дома забрала, а себя по пути где-то потеряла. Живу прошлым. Тем, что еще до свадьбы было. Работать не могу, ни одной мысли. Так, роялти за старое капают. Ну, иногда по клубам пою. Не, клубы нормальные. Иногда вижу себя в рейтингах лонгселлеров, удивляюсь. Как не со мной все это было. Как будто я играю в Нину Осси.
Я сочувственно улыбнулась. Наполнила бокалы. Официант привез еду. Нина зависла над своей тарелкой и вдруг опасливо глянула на меня:
— Я не спросила: а твои таблетки — они как протрезвляют? Я блевать не буду? Я тогда попозже поем.
— Нет, — успокоила я. — Все продукты покинут организм строго нормальным путем.
— А-а. Тогда хорошо. А ты здорово умеешь слушать. Это профессиональное?
— Да и нет. Без этого навыка в разведке и криминалистике делать нечего. Но туда и не набирают людей, которые исходно склонны больше говорить, чем слушать.
— Не, это понятно. Везде так. Вот возьми меня: петь я умею. Но если б таланта исходно не было — никакое обучение не помогло бы. А чем сейчас занимаешься?
— Работаю. Ассистент инквизитора первого класса.
— Ух ты. Не, что такое инквизитор, я в курсе. Фиг бы я развелась, если б мне один инквизитор не помог… Не за так, само собой, но за работу вообще-то принято платить. Хотя он ко мне потом клеился.
— А кто? Если на Большом Йорке, я там всех инквизиторов знаю.
— Фридрих Залман, — ответила Нина. — Или Зулман. Не знаю, как правильно. Если ты бывала на Большом Йорке, то слыхала, какое там произношение.
— Я прожила там полтора года, чуть больше. И красавчика Фридриха, он же Павлин Фридрих, встречала довольно часто.
— Павлин Фридрих, — засмеялась Нина, — очень точно. Кто это его так приложил?
— Я. Видишь ли, он, конечно, в рамках своей компетенции хорош. В работе честен, скрупулезен. Но он закончил следовательский факультет в Кабане. Потом три года — на конторской работе в медвежьем углу, где никогда ничего не происходит. Набрав стаж, уволился, взял локальную лицензию третьего инквизиторского класса. В сущности, это самый обыкновенный, ничем не примечательный хороший полицейский следователь. Но ему казалось, что называться инквизитором — круче. Денег больше, кто бы спорил. Девочкам, опять же, нравится. И Фридрих так пыжился, что смотреть на него без смеха нельзя было. Непонятно даже, чем он больше гордился: смазливой мордашкой, атлетической фигурой или лицензией инквизитора.
Нина кивала на каждое мое слово.
— Ты, если когда-нибудь заинтересуешься темой, захочешь разобраться, чем инквизитор отличается от следователя… — я показала на Йена. — Вон у того парня — именно что инквизиторский диплом. Джорджия. Хотя работает следователем. Йен, у тебя какой класс?
— Второй, — оживился Йен. — На выпускной квалификации. С отличием. Но я с самого начала хотел работать в полиции.
— Он романтик, — пояснила я для Нины. — Настоящий. Старички уже пари заключают, как быстро его переманят в федеральную безопасность.
Йен смутился. Нина поглядела с интересом и попросила визитку — ну так, на всякий случай, вдруг действительно захочется разобраться в теме. Йен буквально расцвел. Вот и прекрасно, подумала я, а то парень стал слишком восторженно глядеть на меня.
— А у твоего босса — первый? — уточнила Нина.
— Мой босс — это вообще уникум. Чудак и гений. Из хорошей семьи…
Макс выразительно фыркнул и не замедлил уточнить:
— Моего уровня.
— …покруче Макса, — сказала я. — Пошел на факультет для бедных. Что удивительно — закончил. Что еще удивительней — он работает по специальности. Первый класс на выпуске, диплом с отличием, Мадрид.