Леди Осень
Шрифт:
— Ага… Прыгнули с крыши. Или утопились в холодном озере.
— Глеб! — с укором воскликнули уже все вместе.
— Ну что ты как маленький! — добавила я. — Дай уже человеку нормально все объяснить!
— Да пожалуйста! — вспылил он и поднялся из-за стола, а затем стремительно скрылся в соседних комнатах.
Мы недоуменно переглянулись, и Инна уже собиралась броситься за мужем, но я ее остановила:
— Постой! Можно я с ним поговорю наедине?
Девушка нехотя уступила и осталась за столом, а я
— Что происходит? Почему ты себя так ведё…
Я не договорила, изумленно застыв на месте от увиденного.
Глеб стоял у окна и судорожно расчёсывал кожу на руке, да с такой силой, что даже издалека на ней были хорошо видны ярко-красные полосы.
Я подбежала к нему, пытаясь ухватить за руку, чтобы посмотреть, что с ней случилось, но мужчина вдруг резко оттолкнул меня, не позволяя коснуться его, и со злостью прокричал:
— Не трогай!!!
Почувствовала обиду за такое недоверие ко мне, но послушно отступила. А Глеб, посмотрев на выражение моего лица, все же унял злость и пояснил:
— Вдруг это заразно.
И тут я поняла.
— Это что, след от лианы?!
Он кивнул.
— Покажи!
Мужчина протянул руку. Не прикасаясь к ней, осмотрела со всех сторон и с удивлением отметила, что рана покрылась мелкими кровоточащими царапинами — то ли от того, что он так сильно чесал ее, то ли сама рана стала настолько ухудшаться.
В растерянности подняла глаза на Глеба.
— Почему она не затянулась? Мы же в зимнем краю! Должно было все пройти.
— Не знаю… — устало выдохнул он. Видно, уже давно беспокоился на счет раны, искал ответы, но так и не нашел, а теперь впал в отчаяние, потому что улучшений не видно.
— Странно. Я нормально себя чувствую. А Инна? На ее теле остались какие-нибудь следы?
— Нет. После ритуала все стало, как прежде. Она здорова.
Я кивнула, задумавшись над тем, что можно предпринять. Но ничего путного в голову не приходило.
В детстве, пока магия во мне спала, я была нейтральна к силам Весны. Моей подругой была Лана Апрельская, учителем — Ясень Мартовский. Также часто приходилось общаться с другими детьми Весны и находиться в непосредственной близости от их колдовства. Но никакого вреда мне это не причиняло. Так может, зря я обвиняла Ясеня и Леонарда? Может, они заблокировали магию, чтобы обезопасить меня?
Нет! Нельзя его оправдывать! Последние поступки Ясеня показали, что ничто, кроме собственного удобства и выгоды, его не волнует. И мое здоровье тем более!
Теперь, с пробудившейся магией, я так же уязвима перед ним, как и он передо мной. Филипп не мог пробиться сквозь цветы, потому что также легко обращался к своей осенней силе, как и к летней. А значит…
— Ты осенний маг! — воскликнула я.
— Что?
— То! — отрезала, не желая тратить время на объяснения. Сам догадается — не маленький! Это ведь так очевидно!
Судя по всему, только наличие активных способностей делает мага уязвимым перед противоположной силой. И если допустить, что Глеб всегда был осенним магом, но раньше определенно не испытывал подобных неудобств, как сейчас, то значит, осенние силы в нем спали так же, как и во мне. До недавнего времени.
Я схватила Глеба за рукав и настойчиво потащила обратно в столовую. Необходимо срочно выслушать Филиппа. Что-то мне подсказывало, что именно его рассказ сможет все прояснить.
13
Когда мы вернулись, в столовой стояла полная тишина. Заметив нас, Инна тут же подскочила к мужу и начала допытываться о том, что заставило его буквально сбежать из комнаты. А Филипп метнул на меня вопросительный взгляд. Я просто помотала головой, мол, все потом объясню и села на свое место. Он согласно кивнул и сказал:
— Так вот, возвращаюсь к прежней просьбе. Мне нужно, чтобы вы попытались вспомнить, что снилось вам в последнее время.
— Нам всем? — спросила я, догадываясь, о каких снах он говорит.
— Да. И даже тебе, Инна.
Девушка удивилась. Да и я, надо сказать, не совсем поняла, при чем тут Инна. Теперь уже совершенно ясно, что сны об Осени нам снятся неспроста. Наверное, это как-то связано с нашей силой. Но Инна ведь не маг.
— Хотя я допускаю, — добавил Филипп, заметив наше недоумение, — что эти воспоминания, в силу твоего происхождения, будут недоступны для тебя. Но тело Софи, в котором ты провела довольно много времени, могло помочь твоей памяти приоткрыть некоторые воспоминания.
Удовлетворившись таким объяснением, мы послушно напрягли память. Тут же перед моим мысленным взором пронеслись образы такого яркого и прекрасного осеннего леса, возникло ни с чем не сравнимое чувство свободы и некой правильности, гармоничности, порядка, бесконечной любви и безграничного счастья…
После недолгого молчания первым заговорил Глеб.
— Мне снился лес, — признался он, поворачивая голову к окну. Туда, где за вечнозелеными елями простирался пустой гиблый край, который когда-то был прекраснее всего на свете. — Мне снился дом. И… мама.
Я почему-то вздрогнула при этих словах. Было в его интонации что-то такое, что намекало на то, что он имел в виду не свою родную мать, Катерину, а совсем другую. Наверное, так и есть. Ведь в прошлой жизни у него были совсем другие родители.
Филипп заметил мою реакцию, даже такую незначительную, причину которой я и сама понять не могла. Я встретилась с его внимательным взглядом, а потом почувствовала утешающее прикосновение его теплой руки к своей. А затем он с ожиданием повернулся к девушке: