Леди Осень

Мазур Регина

Моему спасителю, однако, разъяснений не требовалось. Он виновато посмотрел на меня, послушно отошел, предоставляя возможность Глебу обо всем позаботиться, и направился к выходу, где, очевидно, нас ждала Инна.

Что они там уже успели натворить, и в чем провинился Филипп?

— Что все это значит? — спросила у Глеба.

— Все потом, — отмахнулся он. — Сейчас нужно торопиться, пока Ясень не очухался.

— Очухался?

Мужчина проигнорировал вопрос, полностью сосредоточившись на уничтожении толстых лоз. Не зная, как к ним подступиться, чтобы не поранить меня, он попытался оттянуть одну из

них на себя и перерезать ножом. Но вдруг с шипением отстранился.

— Что за черт? — удивился он, разглядывая свои руки, на которых появились следы от ожогов. Точно такие же, как у меня.

Мы недоуменно переглянулись. Весенняя магия подействовала на наследника Зимы? Но… как?!

Такая реакция могла возникнуть только у осеннего мага и никак иначе. Для всех остальных она безвредна. Таково правило магической совместимости!

Неужели в нём тоже есть осенняя магия? Но ведь это… невозможно, правда?

Судя по тому, кто его родители, ему могла передаться зимняя или весенняя, но уж никак не осенняя магия! Даже если среди его предков и найдется наследник Осени, что вполне вероятно — мало ли, с кем сочетались браком его давние предки, — осенняя магия в нём никогда не проявится. А без неё он не должен быть столь восприимчив к этим лианам.

Только происхождение ближайших родственников имеет значение. Насколько мне известно, никогда прежде не бывало такого, чтобы ребенок получил в наследство какую-то иную магию, нежели одну из тех, что была у родителей. А Глеба я вообще ни разу не видела колдующим…

Пока я мысленно рассуждала об этой проблеме, мужчина кое-как разобрался с растениями. Дав себе обещание непременно расспросить его обо всем позже, взяла его за руку, и вместе мы поспешили к выходу.

Снаружи нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Инна. Филипп же казался невозмутимым, однако во взгляде его читалась некоторая напряженность. Заметив нас, он молча приложил палец к губам, предупреждая, чтобы все вели себя тихо, и повел прочь от места моего заточения.

Только сейчас я смогла оглядеться и понять: мы находились на окраине города, потонувшего в сумерках, и вокруг не было ничего, кроме старого сарая и огромного озера, покрывшегося тонкой ледяной коркой по самой кромке воды. С противоположной от водоема стороны виднелись заснеженные верхушки неприступного зимнего леса. Очевидно, что если нам и нужно уходить, то только туда.

Филипп считал также, потому и двинулся прямиком к озеру. Однако ни лодки, ни какого-нибудь другого транспорта видно не было, и мы забеспокоились. Следопыт ступал так уверенно, что у нас и сомнений не возникло в том, что он точно знает, куда идти.

Вот только, когда он с такой же уверенностью решительно вошел в ледяную воду… наша вера в него пошатнулась…

Мы растерянно замерли, недоуменно переглядываясь, и Глеб все же уточнил:

— А мы точно в правильном направлении идем?

Филипп обернулся и недовольно шикнул на него.

— Просто следуйте за мной. Желательно шаг в шаг, то есть… — он замолчал, осознав, видимо, что плавание и ходьба не очень-то совместимы. — В общем, не сбивайтесь с пути.

Наш проводник явно был не в настроении, и понятно почему — купаться в озере мартовским вечером и так не самое приятное занятие, а тут его еще и задерживают, невольно продлевая «удовольствие».

Поэтому, решив не спорить, мы последовали его инструкциям. Понадеявшись, что тот знает, что делать, выстроились друг за другом и по очереди вошли в озеро.

Ледяная вода обжигала лодыжки, мгновенно распространяя по всему телу холод. Дрожь тут же охватила меня, хотелось развернуться и броситься прочь. Но я догадывалась, что скорее всего Филипп ведет нас в очередную тайную тропу, которая поможет нам оказаться как можно дальше от этого места. И как можно быстрее.

Медленно и осторожно мы ступали друг за другом, погружаясь все глубже и глубже. Каждый новый шаг требовал все больших волевых усилий. Мне отчаянно не хотелось плавать в этом озере, но я упорно двигалась вперед, от усилия до крови кусая губы стучащими от холода зубами.

Я замыкала нашу цепочку, пристроившись за Инной. И когда мои спутники стали нырять под воду, ненадолго остановилась и обернулась.

Взгляд тут же зацепился за очертания одинокого строения на берегу. И приближающихся к нему людей с фонарями.

Ясень?

Не стала тратить время на разглядывание силуэтов. Кажется, там было два человека, но рисковать, чтобы убедиться в том, что один из них действительно мой пленитель, не хотелось.

Поэтому, набрав полные легкие воздуха, я нырнула и поплыла за Инной.

В темноте едва удавалось различить очертания спутников, а холодная вода, давящая со всех сторон, лишала связи с реальностью. Конечности еле двигались, кровь в жилах застывала… Еще не много, и я точно окоченею, камнем пойду ко дну…

Но вот Филипп изменил траекторию движения, и теперь мы стали плыть к поверхности воды. Где-то на грани сознания слышался шум воды. И когда я наконец-то выплыла, обнаружила, что находимся мы прямо под водопадом, а вокруг — убогая серость опустошения, лишь слегка припорошенная снегом.

Сомнений не оставалось — мы на территории Осеннего Двора.

Увиденное заставило мое сердце болезненно сжаться. Абсолютно безжизненная земля. И гнетущая тишина. Ни единой птицы или зверя, ни травинки или листочка. Ничего…

Только суровый ледяной ветер рассекал по окрестностям, заставляя торопливо передвигать ноги в поисках тепла и уюта.

К счастью, идти пришлось недолго. Филипп довольно быстро вывел нас из серой мрачности в белоснежный еловый лес — так быстро это случилось, что границы Зимнего Двора я и не заметила. За рядом деревьев притаился небольшой, но уютный домик, зовущий к себе замерзших путников горящими окнами и дымом, валящим из трубы.

Хотелось расспросить Филипа об этом месте, — безопасно ли оно, кто его хозяин, и как долго мы сможем здесь оставаться, — но рта раскрывать не решалась, чтобы сохранить последние остатки тепла в этом слабом теле.

Дверь нам открыла полноватая пожилая женщина и без вопросов пригласила в дом, а потом накормила сытным ужином, напоила горячим чаем и даже спать уложила, как оказалось, в заранее подготовленных комнатах.

Судя по тому, как она разговаривала с Филиппом, дом этот принадлежал именно ему, а женщина, которую кстати звали Нила, помогала по хозяйству. Убедившись, что с нами все в порядке, и никто не собирается помирать от тяжелейшей простуды или обморожения, она ушла к себе домой, пообещав вернуться утром к завтраку.