Леди Сирин Энского уезда
Шрифт:
— Тревога! — невнятно кричала пикси в промежутках. — Гори-и-им!
Жители высыпали из своих домиков, деловито, как муравьи, выстраиваясь в оговоренном порядке. Урух, видимо не прислушившийся к разговору, мягко взлетел. Ларс вскочил на ноги и помчался в эпицентр событий, над его макушкой суетливо мельтешил Пак. А я, наблюдая, как крайние домики проваливаются в клокочущую огненную яму, ревела в три ручья. И непонятно, чего в моем плаче было больше — страха перед стихийным бедствием или радости от того, что я смогла его предсказать.
— Это у них алтарный камень пылает! — Из клубов дыма вынырнул слегка закопченный охотник. — Давай, сирена! Надо попробовать его нейтрализовать.
Я шмыгнула носом, в зародыше давя неуместную истерику.
— Где он?
— Под поляной, где же еще.
— Мне нужно спуститься.
— Отсюда никак?
Я хотела объяснить Ларсу, что не могу разговаривать с тем, чего или кого не могу представить, но времени на ликбез не оставалось. Рухи, видимо разобравшись, что к чему, кружили над поляной, мощными взмахами крыльев отгоняя языки пламени от разбегающихся пикси. Малыши, успевшие отлететь на безопасное расстояние, вооружившись ведрами, передавали по цепочке воду. Многого они добиться не могли — емкости были размером с наперсток, но я восхитилась четкостью, с которой пикси пытались справиться с бедствием.
Охотник как-то странно посмотрел на меня, ухватил за руку, и мы побежали в самое пекло. Я закрыла глаза, чтобы не дать ни единого шанса какой-нибудь пирофобии, и открыла их, когда жар стал нестерпимым.
— Вниз, — скомандовал Ларс и подтащил меня к краю ямы.
Я снова зажмурилась и прыгнула, в полете пытаясь выдернуть руку. По ощущениям я нырнула в горячий кисель. Дышать было очень трудно, потому что кислорода в склизкой жиже, в которую превратился воздух, не было совсем. Когда ботинки спружинили на мягком грунте, я хлюпала горлом, как потерявшая голос прима.
— Черт, лодыжка!
— Только не хами ему, — негромко проговорил Ларс, кивком указывая куда-то в темноту.
Я пожала плечами с видом пай-девочки и поковыляла в указанном направлении. Огня здесь не было, как будто я оказалась внутри газовой горелки. То есть где-то над головой бушевало пламя, но далекое и безопасное.
— Здравствуйте, уважаемый, — нейтрально начала я, рассмотрев в дыму плоский сероватый постамент.
Все, Дарья Ивановна, дожили! Только с камнями разговаривать и осталось. Потом собачки, белочки и, как апофеоз моей общительности, — добрые дяденьки в белом с красными крестами или арфами, тут уж как повезет.
На поверхности камня были высечены какие-то руны, в углублениях которых сейчас перетекал жидкий огонь. В центре орнамента неподвижно сидела ящерица. Биолог из меня тот еще, но я решила, что саламандра должна выглядеть именно так.
— Почему так долго? — прошипело земноводное, укоризненно глядя на меня черными бусинками глаз. — Слишком много магии, мы не можем ее сдерживать.
— Вы хотите сказать, что ждали меня?
— Мы именно это хотим сказать. — Раздвоенный язык на мгновение показался из пасти. — Забирай его и уходи.
— Я не понимаю…
— С-с-сирена! Мы хранили ваш венец, пока одна из вас не вернулась в наш мир. Теперь он чувствует тебя, и нам его не обуздать. Бери его! Ну!
Мне показалось, что рунный орнамент, окружающий ящерицу, приобрел объем. Я растерянно оглянулась на Ларса.
— Возьми его, — кивнул охотник.
— Тебе надо, ты и бери.
— Даша! Выброс магии разнесет половину леса!
— Я не знаю, как им пользоваться!
— Эта вещь твоя по праву происхождения. Кровь подскажет!
— Черт! — Я схватила кованый обруч, охнула, почувствовав ожог, и быстро напялила венец на голову.
Отвратительнее запаха жженых волос может быть только осознание, что эти волосы — твои. И тут меня накрыло. Да так,
ГЛАВА 11
В ответе за тех, кого приручили, или Места для поцелуев
— Передайте за проезд!
— А волшебное слово?
— Абракадабра!
Я всегда ненавидела истории, которые стартуют с похмельного пробуждения главного героя. Ну, помните, в тысяче книг — некто разлепляет глазки, ощущая бяку во рту, тяжесть в голове, и долго со вкусом мусолит единственную мысль: «Это ж надо было так набраться?» А вот сейчас я сама была героиней подобной чуши. Сначала вернулся слух. Тоненький писклявый голосок где-то на периферии сознания тарахтел на абсолютно незнакомом языке. Я удивилась — все мое недолгое пребывание в волшебном мире проходило под эгидой мультилингвальности. То есть я догадывалась, что с малышами пикси я разговариваю вовсе не на своем родном наречии, но никаких трудностей при этом не испытывала. На то этот мир и чародейский, чтоб языковые барьеры преодолевались как по волшебству. Хотя почему «как»?
Несколько раз повторенные «аморе», «реале» и «перке» — позволили мне предположить, что Пак (к тому времени я уже опознала его голос) бегло говорит по-итальянски. За этот вывод зацепилось воспоминание об Адриатике и вольном охотнике по кличке Кнутобой. «Сирена, — сказал зеленый, — ла носта вера…» Я чуть повернула голову, которая, кстати, адски болела в полном соответствии с похмельным каноном. Светало. Косые солнечные лучи расчерчивали пространство под сосновыми лапами. Ветер донес до меня запах гари. Значит, от места ночных событий меня оттащили не очень далеко. Я лежала на розовом каремате, краешек которого трогательно выглядывал сбоку, под головой была свернутая рулоном куртка. Кто-то позаботился обо мне после того, как я позорно отключилась у алтарного камня. Черт! Венец! Где он? Артефакт обнаружился у меня на груди, судорожно сжатый исцарапанными пальцами. Теперь, при хорошем освещении, он напоминал скорее неаккуратно согнутый моток проволоки. Я представила, как замечательно по центру этого неровного кольца будет смотреться зажженная свеча, и поежилась. Хоронить они меня собрались, что ли? Надо срочно все выяснить и расставить точки над «ё». Как гласит народная партизанская мудрость, первым делом надо взять «языка». Вон он — ни о чем не подозревающий будущий военнопленный, сидит на низкой сосновой ветке, держа в руках мутный дымный шар. И про собеседника его адриатического расспросить тоже не забуду. Даром я, что ли, столько фильмов в свое время тематических пересмотрела? Воображение услужливо нарисовало мне захваченное врагами село, захламленную горенку, Пака в рваной телогрейке и меня — в сапогах, галифе и кителе, картинно поигрывающую стеком.
От немедленного воплощения моих бредовых фантазий зеленого спас Ларс. Приближения охотника я не заметила, но ноздри нюхача дрогнули, он резко поднял голову, глядя куда-то вдаль, потом сжал ладони. Шар лопнул, дымное облако мгновенно развеялось.
— Она не приходила в себя! — поднеся руку к тирольской шляпе, отрапортовал Пак. — Хочешь меня сменить?
— Да. — Охотник присел вполоборота ко мне. — Ступай, Бусинке нужна помощь в восстановлении зданий.
— Услуг от громадин она принципиально не принимает?