Леди Сирин Энского уезда
Шрифт:
— Потом обсудим, — попыталась отмахнуться от меня почтенная пикси.
— Нет, — твердо стояла я на своем. — Здесь и сейчас.
Бусинка пару секунд помялась, видимо подбирая формулировку:
— Клянусь тебе, леди Сирин из далекого Энского уезда, что спрошу с тебя за услугу не больше, чем ты в состоянии мне дать.
Я быстренько прикинула состояние своих финансов в этом мире, здраво рассудила, что почка или какие мои другие органы маленькому народцу даром не нужны, и кивнула:
— По рукам!
Бусинка подлетела и хлопнула крошечной ладошкой
— По рукам, — хохотнула пикси. — И пусть магия не даст нам нарушить договор.
Из кустов я выбиралась с грацией лося. Раненного во все конечности, престарелого лося. Адреналин схлынул, оставив усталость. Вдобавок ко всему чудные капли темновидения переставали действовать. Перед глазами расплывались концентрические круги, и от безостановочного чертыханья меня удерживала только банальная осторожность. Не хотелось и завтра проснуться с полным мусора ртом. Я шипела, как потревоженная змея, и патетично всхлипывала при каждом шаге, пока зеленый не сжалился и не вытащил из кармана камзола крошечный пузырек.
— Ларс вечно забывает чары подновить, на всякий случай с собой ношу, — пояснил он мне, осторожно оставляя в уголках глаз по маслянистой капельке. — Мне-то этот гламор вообще не нужен. Я и так в темноте вижу, а если чего не рассмотрю — нос подскажет, а если…
— Слишком ты, сына, перед леди лебезишь, — саркастично протянула Бусинка. — Поверь взрослой тетеньке, у вас ничего не получится.
— Ну, мам…
— Не мамкай! Чтобы мамкать, надо было раньше думать, когда ты с вилкой невинных дев в лесу промышлял. Пока тебя старейшины не изловили.
— Из-за пары капелек крови такой скандал раздули! — с горячностью возражал блудный сын.
— Так не надо было попадаться…
Родственные разборки могли продолжаться до утра. У мамы с сыном, обладающих примерно одинаковым темпераментом, каждое брошенное оппонентом слово вызывало лавину ответных, тирады становились все более витиеватыми. Жанка вот точно так же со своими родителями ругается — беззлобно, но вдохновенно.
По моим ощущениям, дорога обратно заняла у нас раза в три больше времени, чем позорное бегство с поляны. А там все так же тихонько спал кукольный городок. Ларс сидел на земле, положив на колени клинок, и мило общался с рухом. Издали его собеседник напоминал рослого человека, закутанного в бурку.
— Здравствуйте, — пробормотала я.
«Бурка» шевельнулась, голова руха повернулась в мою сторону. На сто восемьдесят градусов, между прочим, повернулась! Глаза-плошки полыхнули желтым огнем. Я подпрыгнула, неловко изобразив стойку каратиста. Оружия у меня не было, а уважение оказать очень-очень хотелось.
— Кия-а-а!
— Угу к, — гортанно приветствовал меня рух. — Угугук и аам.
Из усеянного острыми зубами клюва трогательно свисал мышиный хвостик.
— Мне тоже очень приятно, — дробно закивала я. — Просто переполняюсь радостью.
— А, Даша… — Ларс будто только что меня заметил. — Присаживайся. Сейчас Урух закончит трапезу, и мы
Хитрый Лис прямо-таки лучился самодовольством. Не знаю, как он общался с этим самым Урухом (рух по имени Урух — логично, ага), но, видимо, результат переговоров блондина полностью устраивал.
— Значит, через болото идти не придется? — послушно присела я на траву.
— Помнишь, Эмбер говорил, что уничтожил моих охранников у перехода?
— Ага, — ответила, с ужасом поймав себя на мысли, что не отказалась бы сейчас закусить даже мышиным хвостиком.
— Он солгал, ребята успели воспользоваться его тропой и предупредить Господина Зимы.
Я улыбнулась. Не люблю смерть.
По периметру поляны стали зажигаться огоньки. Четыре, шесть, семь… Еще трое рухов, причем один одноглазый? Я вскочила, пискнув «кия-а» и продемонстрировав предположительно киба-дачи.
Да-да, на курсах самообороны, о которых я, кажется, недавно вспоминала, нас учили и такому.
Восемь! Не иначе как от удивления третий рух открыл прищуренный до этого глаз.
— Ларс! — Бусинка деловито приземлилась на плечо охотника.
Тот искоса поглядывал на скудно одетую красотку и часто дышал. Вот ведь…
— Вам придется задержаться до рассвета.
И предводительница по-военному четко изложила присутствующим наш план.
— Значит, так! — Крошечный пальчик угрожающе покачивался перед зубастым клювом Уруха. — Гирлянду сорванную обратно потом повесить не забудь. А то знаешь, как трудно на нее светляков приманивать? Понял? Молодец! Значит, мы выбегаем, мечемся по поляне в строго определенном хаотическом порядке, а ты осторожно, чтобы ничего не поломать, планируешь вон с той сосны — на эту. Понял? И крыльями маши через раз, а то расстояния на разгон не хватит!
— Угук, — гортанно ответил рух, выпростал из-под «бурки» четырехпалую руку и достал из холщового мешочка еще одну мышь, надеюсь, дохлую. — Угук… чавк, чавк…
— Умница! — похвалила понятливого крылатого Бусинка. — Теперь, Даша, скажи — сколько сов ты видела?
— Одну близко, — отрапортовала я, — еще два силуэта, кажется, были гораздо выше.
— Эй, вы! — закричала пикси через поляну. — Взлетайте повыше и плавненько наматывайте круги по периметру!
Нестройное «угук» и мягкое шуршание крыльев было ей ответом.
— Так! Вроде все готово. — В руках малышки как по волшебству появился серебряный свисток. — Пожалуй, можно начинать.
— А как же пожар? — вдруг вспомнила я. — Он тоже в моем видении присутствовал.
— Извини, — отмахнулась Бусинка. — Огонь мы ненавидим. Придется так.
— А дым тогда откуда? — Широким жестом я обвела спящий пока городок.
— Какой дым?
— Ну, из некоторых труб идет дым, если вы так уж ненавидите огонь, почему в печках он есть?
Бусинка примолкла, проследила за моим движением и поднесла к губам свисток. Что там говорят про трубы иерихонские? Крошечная серебряная трубочка выдала такие децибелы, что у меня сердце ушло в пятки. У-у-у! У-у-у! У-у-у!