Леди Сирин Энского уезда
Шрифт:
— Громадины уже сделали, что могли. Теперь дело за пикси. Алтарный камень еще не сбросил излишки магии, так что ее планируется использовать прямо сейчас.
— Интересненько! — Пак захлопал в ладоши. — Тогда я полетел. Оставляю тебя наедине с предметом страсти, о мой скоропостижно влюбленный друг! Надеюсь, ты не воспользуешься моментом и не…
— Пошел вон, — устало прошептал Ларс.
Жужжание тоже может быть обиженным. Зеленый улетел.
Если бы Блондин Моей Мечты сейчас посмотрел в мою сторону, он заметил бы бисеринки слез, сбегающие по щекам. Потому что, черт возьми, мне сейчас было хорошо, именно так — до
— Я должен отомстить…
«Эй, товарищи! Это он кому сейчас говорит? Предположительно находящейся без сознания мне?»
Ларс на мгновение запнулся, будто подбирая слова:
— Мне никогда особо не нравились хумановские женщины. Слишком простые, слишком приземленные, слишком алчные…
«Интимные воспоминания, голос с хрипотцой, от которого по моему позвоночнику маршируют орды мурашек. Помолчу я пока, пожалуй…»
Внутренний монолог нисколько не мешал мне вслушиваться в излияния Ларса, потому что оригинальных соображений в голове не появлялось, все свои ехидные мысли я временно перевела в фоновый режим и перестала обращать на них внимание.
— Когда я увидел тебя в клубе, это было как удар молнии. Прямой взгляд — без капельки похоти, без грамма алчности, чистое, как серебро, восхищение. На меня никто никогда так не смотрел, даже мать, даже… Нет, я не хочу сейчас говорить о ней. Я хочу говорить о тебе. Ты так смешно морщила нос, старательно объясняла, приняв меня за бармена, что вообще-то не пьешь, смешно округляла губы, проговаривая букву «о», как будто собиралась задуть свечу. Я пропал моментально, еще до того, как увидел нежную шею, когда ты отбрасывала назад непослушные пряди волос. Прикоснуться к твоей руке как бы случайно было наградой. Мое сердце билось, как кузнечный молот, когда ты торжественно семенила к своей подруге, стараясь не расплескать напиток. Faen! Мне хотелось сразу же забрать тебя к себе и запереть. А потом терпеливо ждать, понемногу открывая свой мир, осторожно, стараясь не спугнуть и не погасить это восхищение во взгляде. Я почти решил, что эту ночь ты проведешь со мной — далеко, в лесу, у маленького озера с изумрудной водой. Я развел бы костер и укутал в плед твои дрожащие плечи. Мы смотрели бы на звезды и говорили… Но Пак! Черт возьми, Пак все разрушил! Он знал, что сирена мне нужна срочно. Только за такую услугу Господин Зимы согласился бы расстаться с ледяным кинжалом. А я так давно ждал этой возможности, так давно хотел мести. О, как же я был разочарован, когда понял, кем ты являешься на самом деле. Я еще мог отступить, даже когда Эмбер…
— Слушай, а она вообще жива? Ты пульс проверял?
Если бы в этом волшебном мире мои потаенные желания могли материализоваться, огромная мухобойка уже оказалась бы в моей дрожащей от ярости руке. Проклятый мелкий пакостник! На самом интересном месте!
— Ты уже всем помог? — как ни в чем не бывало поинтересовался у нюхача охотник. Если он и был разочарован неожиданным возвращением приятеля, то никак этого не продемонстрировал.
— А? Нет, — рассеянно ответил зеленый. — Мама меня выгнала. Сказала, что я не подданный и посему недостоин.
— Тогда сообщи Уруху, что мы можем отправляться. А я разбужу Дашу.
— Ты точно уверен,
Судя по легкому движению воздуха, зеленый завис прямо над моим лицом.
— Такие удары по голове, знаешь ли, без последствий не остаются.
— У меня не было другого выхода — она была в трансе.
— Может, у нашей девочки теперь сотрясение этого… как его… головного мозга. Я передачу недавно смотрел познавательную на эту тему. Представляешь, у хумановских самок, оказывается, есть что сотрясать. Ты зрачки ей проверил? У тебя же рука тяжелая…
Ответить охотник не успел, потому что я вскочила с розового каремата.
— Ты? Ударил? Меня?! По голове?!
— Я, пожалуй, к рухам полечу, их предупредить надо, — деловито пропищал Пак и испарился.
— Я все объясню. — Ларс почему-то стал пятиться.
— Обязательно, — кивнула я и бросила в него венец. — Это же никуда не годится — умирать без покаяния.
Охотник пригнулся, проволочный моток пролетел над его левым плечом.
— Я был осторожен.
— На твоей надгробной плите именно так и напишут!
Я бросилась вперед, он отпрыгнул, я повторила попытку. Да уж, Дарья Ивановна, вы еще пробежку в близлежащем кустарнике организуйте. Вы видали, голуба моя, какие у него мышцы? Видали, нечего краснеть. Все вы чудненько рассмотрели, когда на него голого пялились. Так вот, не с вашим сидячим образом жизни с тренированным бойцом в догонялки играть.
Я глубоко вздохнула, отыскивая правильную интонацию.
— Ларс, подойди ко мне!
В серых глазах охотника что-то мелькнуло, он опустил руки и шагнул вперед.
Сладкий миг мести! Теперь я могу заставить его делать все что угодно — прыгать на одной ножке, кукарекать или…
— Поцелуй ме…
Договорить я не успела. Горячие сухие губы нашли мои, я пискнула и ответила на поцелуй. Черт! Черт! Черт! Как же все извращенно получается! Он же себя не контролирует сейчас, а я использую его, как вещь, как раба. Страшная вы женщина, Дарья Ивановна. Потом, все потом — и расплачусь, и покаюсь, и постриг, если надо, приму. Не до рефлексии сейчас, когда его сильные ладони гладят мою спину, лаская то самое «кошачье» местечко, от прикосновений к которому мне хочется мурчать, запрокинув голову. Все потом.
— Дашка, — мечтательно прошептал Ларс. — Твое колдовство на меня не действует.
— Плевать, — так же тихонько ответила я. — Что?!
— Транс у алтарного камня забрал слишком много колдовских сил.
Я покраснела и резко толкнула охотника в грудь.
— Ты хочешь сказать, что я теперь…
— Ага, немножко не сирена. Скажем, если на минуточку представить, что ты — некий артефакт, вместилище магии…
— Я теперь пуста?
— Угу! — счастливо кивнул Ларс и притянул меня поближе.
— И абсолютно безопасна для мужчин, — не сопротивлялась я.
— Это с какой стороны посмотреть…
Последней моей мыслью перед тем, как я растворилась в его поцелуях, было: «А каремат-то надо поближе к кустам раскладывать, здесь он больше бы пригодился…»
— Кхе-кхе! — требовательно раздалось над головой именно в тот момент, за которым должно было последовать самое интересное. — Кхе, говорю! Пятнадцать раз — кхе!
— Пак, ты мерзавец, — простонала я.
— К тому же ревнивый, — согласился охотник, молниеносно поднимаясь. — Давно подглядываешь?