Леди-служанка
Шрифт:
– Сабрина, Сара и Сьюзен? – с сочувствием взглянул на друга Креншоу.
– Мне кажется, Сильвия, Сибилла и Серена. Или Сандра? Я не могу отличить их друг от друга. И конечно, тетя Харриет.
– Извини, старина. – Креншоу кивком указал на испачканный кровью рукав пальто и весело подмигнул. – Сейчас я не слишком презентабелен.
Хотя никто и не догадался бы об этом, увидев ее, но к пяти часам Обри совершенно извелась от беспокойства. Мало того что умудрилась разгневать своего работодателя с первой же встречи,
Обходя один за другим залы для официальных приемов, Обри придирчиво разглядывала полы, обстановку и занавеси, то и дело останавливаясь, чтобы расправить складки или переставить цветы. Все должно быть безупречно, изысканно, как прежде, – эту цель она поставила не только перед всей прислугой, но и перед собой в первую очередь, не желая доставлять графу Уолрейфену удовольствия убедиться, что его экономка оказалась не только неучтивой, но еще и неумелой.
Покончив с осмотром гостиных и холлов, Обри направилась в главный обеденный зал, где служанки должны были навести идеальную чистоту, перед тем как лакеи начнут накрывать стол. Ее встретили распахнутые настежь двери, а изнутри доносились громкие голоса, что было совершенно неприемлемо. Остановившись у порога, Обри увидела в конце зала Бетси, которая полировала и так уже начищенные до блеска фигурные настенные канделябры, в то время как Летти и Ида особенно не утруждались: стояли у окна, выглядывая из-за занавесей в сад и сплетничали.
– Ну и как тебе его сиятельство? Немного изможден: темные круги под глазами, но вообще привлекателен, правда?
– А Бетси говорила, что лорд Уолрейфен велел миссис Монтфорд разместить леди Сесилию в ее прежних апартаментах, – услышала Обри шепот Иды. – Тебе не кажется это странным? Весь багаж пришлось переносить.
– Фу, Ида, – фыркнула Летти, – ты зеленая, как трава, а еще из Лондона!
– Да что такое я сказала-то? – явно обиделась Ида.
Обри понимала, что следует вмешаться, но ноги ее словно приросли к полу.
– Скажем так: лорду Делакорту лучше покрепче запереть на ночь дверь в спальню своей жены, – пояснила Летти, еще немного отодвинув занавеси. – Всем известно, что хозяин по-прежнему страдает по ней. Ты только взгляни, какими глазами они смотрят друг на друга!
– Ой, перестань! По мне, так ничего особенного! И потом, разве она вышла замуж за этого старика?
– Ага, конечно, как бы не так! Это все только потому, что старый лорд набросился на мистера Уолрейфена, – снова хихикнув, возразила Летти. – А женился он просто назло. Отвратительный был тип! Вечно хватал и щипал где не положено.
– Замолчи, Летти! – шепнула Ида. – Ты что, хочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал? Да хоть миссис Монтфорд…
– Боюсь, уже поздно, – тихо сказала Обри, входя в комнату. – Ида, Летти, что здесь происходит?
– Ничего, мадам, – ответила Летти, когда девушки испуганно разом повернулись в ее сторону.
– А мне показалось, что вы сплетничали, причем о
Подхватив свои тряпки и ведра, служанки бросились прочь, как пара напуганных кроликов, а Бетси, закончив свою работу, подошла к окну, поставила на пол ведро, и комната сразу наполнилась острым запахом яблочного уксуса.
Выглянув в окно, Обри увидела, что лорд Уолрейфен все еще прогуливается по саду под руку с леди Делакорт. Сесилия смеялась, запрокинув голову, так что заходящее солнце играло в ее волосах. Уолрейфен, должно быть, рассказывал ей что-то смешное. Это было весьма странно – ведь в доме траур. Вот они остановились, он сорвал веточку с ближайшего куста и воткнул ей в волосы, при этом с необыкновенной нежностью слегка коснувшись щеки. Они были прекрасной парой: оба такие молодые и красивые, что их можно было принять за жениха и невесту.
– Откуда эти сплетни, Бетси? – недовольно спросила Обри, поглощенная сценой в саду. – Они говорили… это возмутительно… о его сиятельстве и леди Делакорт.
– Что ж, вы правы, – спокойно сказала Бетси, тоже глядя в окно. – Полагаю, Летти следует держать рот на замке, но она ничуть не лжет.
– Ах вот как… – озадаченно проговорила Обри и, непонятно почему смутившись, плотно задернула шторы.
Родственники Джайлза из Бата приехали в Кардоу незадолго до обеда, прием пищи превратился в затяжной напряженный ритуал, наполненный бесконечным количеством вопросов, на которые у Джайлза не было желания отвечать. Тетя Харриет и ее незамужние дочери были ужасными сплетницами, а отец семейства Майлз, напротив, не произнес ни слова. Но спасибо Сесилии: она умела пустой болтовней с изяществом отражать большинство неприятных вопросов, и ее мужу, который без зазрения совести флиртовал с самой тетушкой и ее дочурками, пока точно по расписанию не были поданы все семь блюд.
Такое обслуживание стало для Джайлза еще одним сюрпризом. Он ожидал самого худшего, полагая, что слуги не привыкли заботиться ни о ком за исключением дяди Элиаса, у которого, разумеется, не было никаких запросов. Как было известно Джайлзу, большая часть прислуги понятия не имела о правилах обслуживания гостей, однако ни к одной мелочи, начиная от великолепно отглаженной скатерти и кончая послеобеденным портвейном, нельзя было придраться. И он отлично понимал, чья это заслуга.
Наконец-то обед закончился, и Джайлз получил возможность уйти в китайскую спальню, чтобы погрузиться в беспокойный сон. Проснулся он рано, едва забрезжил рассвет, накинув халат, позвонил, чтобы ему принесли кофе. Еще накануне вечером прибыл посыльный из Уайтхолла, и Огилви наверняка уже приготовил ему на просмотр груду рабочих бумаг. На девять часов у него назначена встреча с мировым судьей. Хотя твердое намерение разыскать убийцу дяди и не поколебалось, Уолрейфен очень не хотел иметь дел с бюрократической машиной.
Конец ознакомительного фрагмента.